На
Новый Год в Монголию. Братск—Улан-Батор (2008-2009 гг.)
В то время, как страна извивается в щупальцах всемирного
кризиса, только безответственные граждане могут греть свои телеса на теплых
пляжах Таиланда, Вьетнама и других экзотических стран. Придерживаюсь такого
правила — если России трудно, то и у меня должен быть суровый Новый год! Да
такой, чтобы не расслаблял, а мобилизовал на новые подвиги и свершения. В этот
раз за свежими впечатлениями и новогодними подарками отправимся в Монголию и
сделаем это на личном автомобиле.
Это третье мое путешествие в эту страну. Первое, вообще, было
уникальным (о нем уже здесь рассказывал). В перестроечные
времена землепроходческий подвиг не был ни замечен, ни отмечен.
Осенью 2007 года довелось мне принять участие в исторической
игре, которая прошла на берегу озера Хубсугул. Это была незатейливая поездка,
оставившая между тем массу приятных воспоминаний (будет время и о ней
расскажу).
В этот раз все было по-другому, хотя предстояло проделать часть
маршрута, который уже проходил.
Итак, виза получена, гостиница забронирована, программа
развлечений определена, получена сим-карта местного сотового оператора, а
заодно и телефон сопровождающего по Монголии. Теперь дело за малым — попасть в
столицу МНР Улан-Батор.
Предстоящий путь наш экипаж из двух человек (со мной жена Елена)
намерен преодолеть в три прыжка: Братск—Иркутск, Иркутск—Кяхта,
Кяхта—Улан-Батор. Конечно, можно было бы попробовать уложиться в двое суток, но
дело в том, что погранпереход в Кяхте работает только днем и для того, чтобы
гарантированно его пройти нужно оказаться у шлагбаума не позже, чем в 14 часов.
Впрочем, время не особо поджимает: двигаюсь расслабленно — вечером 26 января в
Иркутске, вечером 27 января в Кяхте.
Под седлом молодой «Опель-Мерива». Специально автомобиль к
поездке не готовил, вот только в Иркутске заскочил на сервис да поменял масло и
свечи: обещали низкие температуры, а для этой части земли морозы под минус 40
обычное дело, что позже и подтвердилось.
До областного центра путь привычно-наезженный до автоматизма,
никаких эмоций. А вот во второй день пришлось несладко. Сразу за Байкальском
дорога исчезла в снежной пелене, то, что ты еще на трассе, можно было
определить только по придорожным столбам. Фуры приходилось обходить практически
вслепую. Впрочем, с дальнобойщиками все вскоре упростилось: один из
большегрузов не вытянул в скользкую горку и развернулся поперек нее, оставив
узкую щелку для легковушек. В ловушке на несколько часов оказалось пара
десятков попутных фур.
Как только закончилась территория Иркутской области, асфальт
неожиданным образом проявился из-под снега, а погода заметно улучшилась. И
тут-то появилось искушение немного придавить педаль газа, дабы нагнать график,
бездарно растраченный в снежной мгле. Собственным опытом неоднократно доказано
— не стоит этого делать. Бурятская служба ГИБДД одна из самых засадных и
беспощадных в России: это общепризнанный факт…
Не без потерь, но достиг-таки Кяхты. В темноте разглядеть
старинный русский купеческий городок было затруднительно, потому знакомство с
ним отложил на обратную дорогу. Довольно легко удалось отыскать гостиницу
(провинциальный 2-местный люкс, 1500 рублей, титан, дипломаты останавливаются)
и поблизости отапливаемый гараж (ночь 150 руб. и уверенность, что завтра легко
продолжу путь).
Утром выдвигаемся на погранпереход, предварительно залив
топливный бак под пробку и затоварившись в местном супермаркете продуктами (в
общем-то, зря) и водкой (тоже не понадобилась). А на границе ждала пробка из
грузовиков, маршрутки и нескольких легковушек с монгольскими номерами.
Приготовился к самому худшему — долгому ожиданию. Однако в стоящем впереди
автомобиле оказался соотечественник, живущий в Монголии и обладающий какой-то
неведомой мне властью. После пары телефонных звонков шлагбаум поднялся, и он
проскользнул в пограничную зону, сделав знак, чтобы я следовал за ним. Позже
это мимолетное знакомство пригодится, мы еще пересечемся в миллионном
Улан-Баторе с попутчиком.
Около четырех часов ушло на оформление погранично-таможенных
процедур. Бегая с бумажками по монгольской погранзоне, я наткнулся на стоянку
необычных автомобилей. С одним из них мне пришлось летом прошлого года
встретиться у паромной переправы на Ольхон. Как я позже выяснил, это был один
из участников знаменитого ралли, которое совершают английские студенты на
допотопных автомобильчиках из Европы в Монголию.
Почему монголы оставили на границе несколько десятков этих монстриков,
решил выяснить на обратном пути. Увы, сделать этого не получилось из-за
чрезвычайных обстоятельств, о которых расскажу позже, но есть две версии: либо
Россия не пропустила обратно на свою территорию этот автомобильный хлам, либо
монгольские власти не позволили больше на таких раздолбайках путешествовать по
стране.
После обеда я оказался на территории соседнего государства.
Сразу за воротами атаковали менялы: покупали рубль за сорок тугров. Уже зная,
что проезд по дорогам Монголии платный, прикупил немного тугриков, да еще взял
и автомобильную страховку (850 тугров). Кстати, все время пребывания в МНР я
использовал только рубли, как в обменниках, так и при покупках, хотя можно было
бы пустить в ход и запасенные доллары, но зачем?
Дорога от пограничного перехода до Улан-Батора — это песня:
ровная, длинная и однообразно-тягучая, как у кочевника.
Шоссе двухполосное, но обочина не чищена, поэтому местный
транспорт передвигается строго по центру и делает это не торопясь. На световые
сигналы с просьбой дать возможность для обгонного маневра, кто-то реагирует, а
кто-то игнорирует. Но движение рассеянное и особых проблем не создает. И у
меня сложилось ложное впечатление, что вот так вот легко и просто буду
путешествовать в дальнейшем, но, как говорится: «не кажи гоп…».
В тридцати километрах от российско-монгольской границы
расположен город Сухэ-Батор (не путать с Улан-Батором). На выезде из него было
очень оживленно: как выяснилось, здесь только что закончились конные скачки, и
публика ждала кульминационного момента — награждения победителей. Кстати,
главный приз был достойный — спортивный мотоцикл. Я успел перефотографировать
всех наездников, лошадей и даже местных гаишников, с которыми даже немного
поболтал, а награда все никак не могла найти своего героя. Так и не дождавшись
начала торжеств, я тронулся в дальнейший путь.
Единственной трудностью, с которой до этого момента пришлось
столкнуться, было отсутствие дорожных указателей: чуть было не въехал в один из
немногочисленных городов Монголии — Дархан, вместо того, чтобы проскочить его
по объездной. Но на заправке, коих много в МНР, мне жестами указали правильную
дорогу. На окраине города я все-таки остановился: да и как было возможно
миновать потрясающую фигуру, олицетворяющую этот славный город. Жители
воздвигли футуристическую скульптуру металлурга, собранную из какого-то лома.
Нужно отметить — многометровая статуя впечатляет.
Кроме этой красоты, ровной степи, по которой гуляли тучные
стада, редких пунктов сбора дорожной подати (ушло 2000 тугров) ничто более не
отвлекало от дороги. Вскоре я даже нагнал пограничного знакомца, который много
раньше меня покинул переход. Он любезно предложил сопроводить до гостиницы. У
меня была схема расположения отеля и не хотелось лишний раз напрягать
соотечественника, но тот настоял на своем. И правильно сделал, поскольку до
въезда в столицу Монголии все происходящее со мной было лишь легкой прогулкой…
Вечерело. Я стоял на последнем пункте сбора дорожной подати
перед стольным градом Улан-Батор. Ключи никто не нес… Мой добровольный
проводник кратко меня инструктировал:
— Держись плотно за мной. Никого не пропускай. Если будут пытаться втиснуться,
жми на гудок. И покажи еще раз схему проезда до отеля. Что-то не нравится мне
она. Цирк знаю где, но, вроде, там нет гостиницы… Ну, тронулись!
Не успели мы проехать и сотню метров, как со второстепенной на
главную, аккурат между мной и ведущим, нагло втиснулся абориген на «Тойоте».
Мой проводник тут же остановился, даже не постаравшись встать на обочину, и
отчитал меня за неправильные действия: «Держись за меня, чего бы это ни стоило,
а то пропадешь!».
Чем глубже мы вонзались в монгольскую столицу по главной ее
дороге, тем отчаяннее приходилось совершать маневры, дабы удержаться в
фарватере соотечественника. Такого движения я еще не видел, хотя повидал
страшное: Каир и Вьетнам. Поток шел в четыре полосы с миллиметровыми зазорами
по кругу, движение было рваным и не всегда очевидным. Дорога была плотно забита
японскими автомобилями всех марок, причем у большей части на кузовах были видны
результаты такой езды. Если бы я не был уверен, что нахожусь в МНР, можно было
бы предположить, что я двигаюсь по Стране Восходящего Солнца, правда, почему-то
попав туда в 2000 году. Редко-редко среди бывших в употреблении иномарок
мелькал новенький автомобиль, но, как правило, он тоже был из Японии.
Российский транспорт, который в первое мое путешествие в столице
Монголии был основным, практически исчез. В сельских районах еще распространены
ЗИЛки и ГАЗики, да УАЗики-буханки используются как маршрутки по бездорожью.
Забегая немного вперед, расскажу, как, попав в район автовокзала, был оглушен
криками водителей-зазывал. Как пояснил гид, таким образом объявляется маршрут
движения транспорта и планируемые остановки.
Куда делся российский автопром и откуда взялся японский
секонд-хэнд? Все просто. Как объяснили мне местные жители: «У ваших машин нужно
часто поднимать капот…». В отношении бывших в употреблении японских автомобилей
государственная политика такова — низкие таможенные пошлины. Вот и все. Теперь,
похоже, главная монгольская проблема заключается в том, что весь транспорт
движется по несвойственной ему стороне. Да и на себе я заметил, что сборщики
дорожной подати и полицейские всегда подходили ко мне с правой стороны, хотя у
меня автомобиль с левым рулем.
Но вернемся к нашему дорожному детективу. Ближе к центру
появились регулировщики, которые, в отличие от наших гаишников, были вооружены
не полосатыми, а красными светящимися жезлами.
Хоть и не до того было, но я пытался восстановить в памяти хоть
какие-то знакомые ориентиры, ведь по этой, в ту пору пустынной улице, мне
доводилось неоднократно гулять чуть более 18 лет назад. Но ничего не всплывало.
Это был совершенно незнакомый мне город…
Вот и цирк. Здесь мы расстаемся с моим проводником, я
самонадеянно решаю, что тут-то я сам во всем разберусь: по схеме гостиница
должна быть уже в пределах видимости, безмятежно паркуюсь на стоянке и иду
осматривать окрестности. Часовая беготня с бумажкой, на которой была изображена
гостиница и путь к ней, ни к чему не привела: местные жители, таксисты,
полицейские охотно ее рассматривали, но всякий раз указывали противоположное
направление. В общем-то, я и раньше с удивлением отмечал для себя, с каким
интересом монголы рассматривали различные карты, но почти никогда не
подсказывали верного направления. Может быть, менталитет у них такой?
Давным-давно даже услышал на эту тему анекдот, хоть и не особо смешной, но
жизненный. Один монгол говорит другому: «Вон, смотри, русский с картой идет.
Сейчас дорогу спрашивать будет».
Возвращаюсь к цирку, и тут-то для меня начинается настоящий
цирк. Закончилось новогоднее представление. Из недр огромного каменного шатра
высыпали сотни людей и одновременно начинают выезжать с парковки через узенький
проезд. Я сдуру тоже сунулся в этот поток и вскоре понял: меня в нем просто
разотрут в порошок. Таких рисковых маневров, разворотов и вариантов движения
задним ходом я прежде не видывал. Ситуация самая безрадостная: заблудился в
чужой стране, да еще попал в настоящую мясорубку. Как мне удалось без потерь
выбраться из автомобильной каши, сам не понимаю, но когда это случилось, то дал
себе зарок впредь передвигаться по Улан-Батору только пешком или на такси,
которое здесь стоит недорого.
После десятой неудачной попытки связаться с встречающим гидом,
зазвонил телефон, как выяснилось, нас тоже искали монгольские товарищи. Через
некоторое время рядом остановилось такси, и я попал в заботливые руки
сопровождающего по Монголии, который представился Антоном.
С гидом здорово повезло, Алтангэрел (так звучит его настоящее
имя) окончил русскую среднюю школу, а когда они массово начали закрываться в
МНР, то поехал доучиваться в Белоруссию. По-русски он говорил почти
без акцента и, что немаловажно, понимал устремления души российской.
Поэтому первым делом после того, как удалось уже в темноте попасть в гостиницу
(кстати, она оказалась двумя улицами ниже, чем указано на схеме) и пристроить
автомобиль в теплый гараж, повел в украинский ресторан, по пути объясняя, где
лучше всего менять рубли на тугры. А в Улан-Баторе это целое искусство: скажем
в банках, супермаркетах, гостиницах курс от 35 до 38 тугров за рубль, а в
некоторых обменниках он уже 43 тугрика.
Итак, украинский ресторан (кстати, украинцев много в Монголии,
впрочем и во Вьетнаме заметно, причем все заняты каким-то бизнесом): это мы
здесь собачимся из-за газа, а там, когда тебе к заказанным 100 граммам водки
«Чингисхан» вынесли несколько ломтиков сала, чуть слеза не прошибла. Конечно,
немного необычно смотрятся монгольские официанты в украинских национальных
нарядах, но такая экзотика никоим образом не отразилось на качестве истинно
малороссийских блюд.
Если уж начал кулинарную тему, то разовью ее, дабы более к ней
не возвращаться. Как и в любом столичном городе, в Улан-Баторе масса
национальных ресторанов, кафе, включая всем известные «Макдональдс»,
«Пицца-Хат» и подобных им. Особо популярны пабы. В центре города можно смело
заходить в любой попавшийся: цены и качество блюд вас приятно удивят. Мне даже
показалось, что для тех, кто любит мясо, а особенно, когда его много, можно
организовывать туры в Монголию: за куском стейка тарелку не видно. Антон так
объяснил порционную политику: мужики возмущаются, что порции маленькие. А то,
что могут сделать возмущенные местные жители, испытала на себе компартия
Монголии — сожгли штаб-квартиру.
— Что так сурово? — интересуюсь у Антона.
— Сказали по телевизору, что они результаты голосования подтасовали…
— Переголосовали?
— Нет.
Но вернемся к пище насущной. Ужин и отчасти обед на двоих в
украинском ресторане обошелся где-то рублей в 600. Плотный обед в национальном
ресторане вышел и того меньше, а вечерние посиделки в кафе «Бродвей»
(итальянская кухня) около 800 рублей. Я не был ни разу в Манчжурии, которая
славится своей дешевизной на еду, но, думаю, монголы могут китайцам составить
серьезную конкуренцию.
…Наконец-то закончился этот сумасшедший день. Выясняю программу
на следующий: монастырь, музеи, кашемировая фабрика, торговые центры…
Осматриваюсь в номере (4 звезды, 25 долларов в сутки) — это вам не люкс в
Кяхте! Похоже, что в новенькой 6-этажной гостинице, всего несколько постояльцев
— не сезон. Таких, как мы чудаков, приехавших встречать здесь Новый год, еще
нужно поискать.
Несколько предстоящих дней предстояло напитываться новыми
впечатлениями о стране пребывания. Было ощущение, что время будет потрачено не
напрасно. С утреца поднял звонок Антона, у отеля ждал микроавтобус: нам
предстоял экскурс в столичный монастырь, где расположена одна из самых крупных
стоящих статуй Будды.
Во времена Великой Отечественной медного колосса распилили на
несколько частей и пытались вывезти в СССР, с тем, чтобы пустить на патроны. В
те суровые годы это была жертва, уходящая за грань разумного, свидетельствующая
о самой высокой степени самопожертвования. Сейчас статую восстановили, и ничто
внешне не говорит о том, что она претерпела в жестокие годы войны.
А вообще, сейчас в Монголии период духовного возрождения. Власти
и богатые спонсоры восстанавливают дацаны, всюду видно много молодых лам, и все
движется к тому, что, как и в прежние времена, каждый третий мужчина будет
здесь монахом. Но, учитывая нынешнюю специфику, руководство страны не может
себе позволить вывести из оборота столько половозрелого населения, Монголия и
так мало заселена: из чуть более двух миллионов человек половина проживает в
столице. А бескрайние просторы сродни сибирским, но еще более пустынны. От
того, вероятно, монахам вышло послабление: теперь они могут жениться, жить за
пределами монастыря и питаться мясом.
Есть, конечно, и сторонники чистоты веры, которые считают, что
при таком раскладе никогда просветления не добиться: келью одного из таких
адептов можно наблюдать в горах в семидесяти километрах от Улан-Батора. В
заповедной долине есть монастырь, который используется как летняя резиденция.
Зимой в нем никого нет. Преодолев крутую гору и перейдя подвесной мостик (не
более двух человек за раз) можно оказаться во дворике, откуда открывается
потрясающая панорама на долину — самое место для медитаций: без всякой
подготовки впадаешь в прострацию. И если бы не мороз за минус 20 можно было бы
потерять счет времени. Еще выше монастыря в скале мерцает оконце — там, в
пещере, живет отшельник. Но, похоже, что не так он и одинок — в прогулке по
монастырским землям нас сопровождают кошки… Удивительные животные, похоже,
совсем не боятся мороза, а может, они нас просто приняли за вернувшихся монахов
и вышли поприветствовать?
Вообще-то, с середины 17-го века и до 1924 года Монголией
правили первосвященники, которые были как светскими, так и духовными лидерами
своего народа. Возможно, кто-то даже слышал слово «хутухта». Это не что
иное, как последняя часть титула, который в 1650 г. Далай-лама V присвоил первому духовному главе буддистов Монголии - Джебдзун-дамба.
Последний, восьмой Богдо-гэгэн (1870—1924) в 1911 встал во главе
монгольского теократического государства. В 1919 был он отстранен от власти
после взятия Урги (ныне Улан-Батор) китайскими войсками.
А вот восстановил его на троне русский генерал, барон Роман
Фёдорович Унгерн фон Штернберг. Личность просто потрясающая. К ранее сказанному
о нем хочется добавить, что, по моим ощущениям, барон Унгерн был предтечей
Гитлера. Наверное, сам Роман Федорович, принявший буддизм, по этому поводу
сказал бы, что он после смерти воплотился в Бесноватого. Однако беспримерная
жестокость в нем совмещалась с души высокими порывами. Он бестрепетно приказал
перед строем заживо сжечь прапорщика Чернова, после неудачной атаки на Ургу. И
мог продемонстрировать личную неустрашимость. Он не побоялся побывать в
осажденной Урге, где китайцы дорого бы заплатили за его голову. Как вспоминают
однополчане, в один из ярких, солнечных зимних дней барон, одетый в свое обычное
монгольское одеяние — в красно-вишневый халат, в белой папахе, просто въехал в
Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он побывал во дворце главного
китайского сановника Чен-И. На обратном пути заметил, что китайский часовой
спит на посту. Это возмутило барона. Он слез с коня и наградил часового ударами
плети. Проснувшемуся и страшно испуганному солдату Унгерн пояснил по-китайски,
что часовому на карауле спать нельзя и что он, барон Унгерн, наказал его за
это. Такое появление барона в Урге произвело сенсацию среди населения города, а
китайских солдат повергло в страх и уныние, внушив им уверенность, что барону
помогают какие-то сверхъестественные силы…
Унгерн стал национальным героем монголов, поскольку вернул им
независимость. Но смерть барон принял по приговору революционного суда в 1921
году в Новониколаевске, нынче Новосибирске.
Но вернемся к Богдо-гэгэну. Я побывал в его летнем дворце.
Большой деревянный 2-этажный дом. Никакой роскоши. Думаю, что у некоторых
местных предпринимателей есть коттеджики позавидней. Но тут нужно учитывать,
что правитель в то время в Монголии был больше духовным лидером, чем воином или
вельможей.
Удивительно, как со времен Чингисхана переродилась власть
монгольских властителей. Безжалостная и бескомпромиссная воля диких кочевников,
коим себя чувствовал и барон Унгерн, выродилась в буддистское всепонимание и
всепрощение. Но народ, давший миру Потрясателя Вселенной, не может жить,
вдохновляясь такими историческими примерами. Поэтому имя основателя
монгольского государства сегодня присутствует всюду и поминается к поводу и без
оного. Начиная от водки и кончая забегаловкой — все носит имя Чингисхана.
Конечно же, это реакция на многолетнее подавление памяти народной.
Коммунистическая пропаганда долгое время называла великого хана агрессором и
убийцей…
Главную площадь Улан-Батора я узнал по памятнику Сухэ-Батору,
она, кстати, и носит его имя. Все остальное здесь здорово переменилось. В
первую очередь за счет того, что убрали серый мавзолей маршала Чойбалсана,
стоявший перед домом правительства.
Над правительственными зданиями нависает небоскреб, очень
похожий на Парус, что в Эмиратах. Наверно, не самое удачное место для его
возведения — подавляет он собой все окружающее.
На площадь выходят ступени государственного парламента и здесь
произошли самые главные перемены. В центре, между колонн, расположилась сидящая
скульптура Чингисхана, справа и слева — соратники, а по краям конные статуи
сыновей. Такое не воинственное изображение самого успешного военачальника всех
времен и народов должно, вероятно, свидетельствовать о том, что завоевать
полмира мечом можно, а править им с помощью одного оружия — трудно.
Впрочем, есть и иная скульптура Потрясателя Вселенной.
Гигантский памятник Чингисхану поставили в семидесяти километрах от столицы
Монголии.
Высота его — 40 метров. Сам монумент построили быстро и при международном
участии, в том числе и российском, но работы на этом не закончились. Вокруг
памятника планируется построить несколько крупных туристических баз, а также
деревню в стиле XIII века.
Почему именно в этом удаленном степном районе идет такая грандиозная
стройка? Есть предание, что именно здесь Чингисхан нашел камчу (нагайку),
отделанную золотом, и воспринял это как знак того, что его ждет великое
будущее. Многометровый макет этой плетки расположен в постаменте памятника. Там
же есть лифт, на котором можно подняться на самый верх исполинского монумента.
Так ли выглядел Потрясатель Вселенной и реально ли он здесь
что-то находил — трудно сказать. Прижизненных изображений Чингисхана не
сохранилось, а его жизнеописание восстановлено по китайским источникам. Но
монголы ни на минуту не сомневаются в его избранности. Кстати, основатель
Монголии не был буддистом. Как утверждали мои собеседники, он был язычник,
поклонялся духам природы. В законах, которые он дал своему народу, запрещалось
под страхом смерти мыться в реках, рубить деревья… Это совсем не значит, что
мыться не нужно было — просто набери воду и отойди, собери валежник, хворост…
Он утверждал, что нельзя просто так проливать кровь. Поэтому
врагам и провинившимся просто ломали хребет и оставляли в степи, а баранов до
сих пор здесь режут особым бескровным способом.
Из мрачных глубин средневековья перенесемся в современный
Улан-Батор. Чтобы не создавалось впечатления, что памятники здесь стоят только
воинам и богам, расскажу об очень необычном. Рядом с главным универмагом есть
стена будто бы кирпичного дома. С одной стороны на крыльце сидит гитарист, а
вот с другой стороны стоят «Битлы». Композиция очень странная. Впрочем,
посмотрите сами. Вы что-нибудь поняли? Я, по правде говоря, нет. Особо меня
поразил Джон Леннон с лимонкой в кулаке. Ну, а Маккарти, стоящий босыми ногами
на снегу вообще вызвал озноб. Но, памятник ценится среди поклонников
легендарной группы и в первую очередь — за его оригинальность.
Кстати, он двусторонний. На обратной стороне сидит гитарист и
пытается подобрать мелодию. Может быть, битловскую.
Мероприятие, под названием — встреча Нового года, случившееся в
столице Монголии не особо отличалось от того, как если бы я праздновал Новый
год в родном городе. Кабы не китайский ресторан и соотвествующая кормежка, то,
глядя на собравшихся, почти невозможно было заподозрить, что ты оказался в
нескольких сотнях километрах от ближайшего российского городка. А все дело в
том, что в ресторане собралась исключительно русскоговорящая публика.
Хотя Улан-Батор сравнительно небольшой город (чуть более 1 млн.
жителей), но живет по столичным правилам: в нем есть все, что и должно быть, в
том числе и резкие контрасты — на окраинах за дощатыми заборами юрты без всяких
удобств, а рядом престижные поселки, типа московской Рублевки, где цена за
сотку переваливает за 150 тысяч долларов.
Как и любая столица, Улан-Батор — центр скопления иностранцев, и
не туристов, а специалистов, прибывших на заработки, работников совместных
предприятий, или бизнесменов, ведущих здесь свои дела. Как рассказал
сопровождающий, больше всего в Монголии русских. Я думаю, в это число входят
все граждане бывшего СССР, за исключением, вероятно, казахов, у которых сейчас
появилась своя граница с МНР.
Следом, естественно, идут китайцы, ну и потом уж
остальные-прочие. Позиции русских здесь исторически сильны, и поэтому диаспора
создалась сплоченная, вросшая многолетними корнями в эту суровую почву. Здесь
не считают зазорным собирать национальные вечеринки и от души на них
веселиться. Так и произошло в нашем случае: Дедом Морозом у нас был бывший
игрок иркутского «Локомотива», за нашим столом он оказался по принципу
землячества. Неподалеку расположились красноярцы, поэтому Новый год встречали
сначала по иркутскому времени, потом по красноярскому и так далее…
Тут же состоялась неожиданная встреча с моим пограничным
проводником, он тоже оказался в этом ресторане в компании своих родных и
сослуживцев.
Словом, было весело, но сейчас думаю, что интереснее было бы
попасть в монгольскую компанию и посмотреть, как отмечают этот праздник местные
жители. Впрочем, кое-что подсмотреть удалось. За несколько часов до наступления
2009 года довелось побродить по главной площади столицы, хотя погода этому не
особо способствовала. И первое, что попалось на глаза — выступление
монгольского ансамбля, исполнявшего русскую кадриль: зрелище очень забавное.
Мне всегда было интересно понять, что чувствуют люди, когда иноземцы танцуют их
танцы, то есть пытаются перевоплотиться в твой народ. Вот и понял: никогда
монголы не будут русскими, впрочем, как и наоборот…
Танцы это одно, а песни — другое. Вероятно, кому-то это
покажется странным, но в Монголии очень популярен рэп: за короткое время
удалось послушать вживую пару групп.
Сначала хотел приколоться над монгольскими рэпперами, но
заслушался. Дальше —больше: купил фирменный диск местной звезды. Так как
небольшой любитель этого музыкального направления, дал послушать сведущим людям
— отзывы самые положительные. Теперь почти уверен — лучшие рэпперы живут в
Монголии, а лучшие брейкеры во Вьетнаме.
Все же национальная специфика присутствовала в народном гулянии.
Любой желающий за небольшую плату мог посадить на руку огромного беркута.
Судя по тому, что птиц было несколько, услуга пользовалась
повышенным спросом.
К сожалению, низкая температура, стоявшая в те дни в
Улан-Баторе, не позволяла долго находиться на площади: периодически приходилось
отогреваться в кафе и магазинах.
Кстати, о шопинге. Попав в продовольственный супермаркет, вы
вряд ли почувствуете, что оказались в чужой стране: набор продуктов
традиционный. Более того, много товаров российского производства (от водки до
тортов), причем никак не адаптированных к местным условиям — нет даже надписей
на монгольском. Самое забавное, что цены на них ниже, чем в России, вероятно,
что здесь, как и в случае с автомобилями, действуют низкие таможенные ставки.
Что же касается промтоваров, то здесь не все просто: сложная
бытовая техника и компьютеры, по моим ощущениям, несколько дороже, чем у нас, а
вот на товары собственного производства цены бросовые.
С этим малышом столкнулись в универмаге.
В первую очередь это касается изделий из шерсти и кожи.
Туристов, попавших в Монголию, обязательно повезут на местные фабрики. В нашем
случае удалось даже попасть на экскурсию в цеха самой известной из них —
кашемировой фабрики «Гоби», и проследить путь превращения грязного комочка
шерсти козы до тонкой, почти невесомой кофточки или платья.
Для женщин фирменные магазины кашемировых производств (а их в
Улан-Баторе несколько) — настоящий рай. И мне пришлось в этом раю просидеть
несколько часов, поскольку в нашей группе большинство были дамы. Впрочем, и я
сделал покупку, приобрел таки долгожданные кожаные штаны (около 2,5 тыс.
рублей), а еще, пользуясь тем, что на колесах, прикупил родственникам очень
оригинальные ковры из чистой шерсти (2х3 и 2,5х3,5 за менее, чем 10 тысяч
рублей).
С сувенирами также проблем не было. В главном супермаркете
столице, на самом верхнем его этаже можно купить все, начиная от национальной
одежды, кончая деревянными головоломками. Но больше всего меня поразило то, что
в лавках при монгольских музеях можно относительно недорого приобрести
настоящие предметы старины, которые, по мнению сотрудников музея, исторической
ценности пока не представляют.
К сказанному стоит добавить, что продавцы в Монголии очень
сдержанные: никто к вам не будет приставать с советами, более того, постараются
оставить вас один на один с товаром.
Итак, покупки сделаны, Новый год отмечен, достопримечательности
изучены — пора собираться домой. В обратную дорогу решено отправляться рано
утром, пока столичные магистрали еще относительно свободны и температура
окружающей среды не опустилась до обещанных минус 40 градусов.
И вот я вновь за рулем своей машины. Утренний
Улан-Батор, да еще послепраздничный, необычно малолюден. Практически
беспрепятственно выбираюсь на окраину и на самых задворках монгольской столицы
облегченно заливаю полный бак: путь предстоит дальний, да и оставшиеся
несколько десятков тысяч тугров нужно как-то расходовать. Тут же в мини-маркете
большую часть национальной валюты перевожу в жидкий вид: будет что при случае
поднять за столом, вспоминая это приключение. Кстати сказать, местная водка тут
двух сортов. Первый из них традиционный для нас напиток, вот только почему-то в
нем 39, ну, иногда, 39,5 градусов (или правильнее, процентов). Делается из
собственных спиртов, для этого выращиваемой в Монголии пшеницы хватает. А вот
второй вид водки изготавливается из молока: много лет назад мне приходилось ее
пробовать, но не особо пришлось по вкусу, так что в этот раз даже не
экспериментировал. На первом пункте сбора дорожной подати добродушно махнули
рукой, типа, дуй дальше. Хорошо все начинается, подумалось тогда. И
действительно, более трехсот километров удалось преодолеть без всяких проблем с
единственной остановкой на обед в придорожном пабе, где и отдал должное сытной
и недорогой местной кухне.
Когда до границы оставалось километров пятьдесят, безоблачное
настроение было безнадежно испорчено блюстителем местного дорожного порядка.
Дело произошло так: после расчета на последнем пункте сбора проездной платы я
был жестом отправлен на обочину. Нужно сказать, что хотя местный стиль езды
действует несколько расслабляюще, предусмотрительно вел себя в чужой стране
строго в соответствии с правилами дорожного движения, то есть: был пристегнут,
слушался знаков и был трезв. Между тем, полицейский забрал документы, ткнул
палкой в габаритные огни и скрылся в избушке.
Первоначально я решил, что огни у меня неисправны: но они
горели, потом я подумал, что меня остановили, как раз из-за этого: местные не
включают днем габариты или ближний свет за городом. Что же конкретно мне
вменялось в вину, выяснять не стал, да и как бы это сделал? Но документы нужно
было как-то выручать и делать это быстро, еще одна часовая задержка, и я просто
не успею попасть на пропускной пункт.
Надо сказать, что когда я въезжал в Монголию, на пункте осмотра
авто один из местных пограничников ввел мне в телефон свой номер и сказал:
«Будут проблемы — звони. Решаем вопросы. Недорого». Но почему-то я вспомнил не
этого доброго парня, а Антона, нашего сопровождающего. Чудеса творит сотовая
связь! Она, кстати, в МНР дешевая и качественная. Антон быстро откликнулся и
попросил передать трубку полицейскому. Но разговора не получилось. Посмотрев на
столичный номер, тот просто захлопнул слайдер и вернул документы. Увы, это была
не последняя неприятность на пути к родной стороне.
Похоже, я был последним в этот день, кто въезжал в Россию через
Кяхту. Когда мне уже казалось, что все формальности на монгольской стороне
урегулированы, я уже собирался просить разрешения на съемку автомобильных
монстриков из экспедиции «Ралли Монголия», о которых упоминал вначале. Но тут
ко мне приблизился последний персонаж, которому нужно было сделать свою отметку
в моих документах. Будете смеяться, но это тоже был работник дорожной полиции.
Я был спокоен, как удав: габариты предусмотрительно выключены, автомобиль
практически новый, дважды уже без проблем пересекал на нем границу в обе
стороны.
И на старуху, как говорится… Полицейский не стал смотреть ни
номера кузова, ни двигателя. Он полез в аптечку! Она, кстати, была в заводской
упаковке. Расковыряв, извлекли инструкцию, а в ней, о боже, черным по белому
написано, что срок использования истек уж как три дня, то есть в прошлом году.
Вот тут начались хороводы вокруг авто, намеки, что далее
двигаться категорически невозможно. Все вылечилось пачкой оставшихся
неизрасходованных тугров.
Вот скажите мне, как в этой симпатичной стране, которая строит
демократию, могло случиться такое? Может быть, плохие американцы или немцы
какие научили этого парня такой штуке. Отнюдь. Специалист, похоже, набирался
опыта в нашей милицейской школе. Теперь свои знания применяет на горе братским
народам.
В Кяхту я въезжал в шибко расстроенных чувствах. Как все же
легко, буквально на 50 километрах, так изнахратить светлое настроение,
создаваемое несколькими предыдущими днями. Но вокруг тоже был не сахар.
Еще по пути в МНР я планировал, что отведу хотя бы полдня на
знакомство с Кяхтой. Это удивительный городок, еще 18 лет назад он поразил меня
своими церквями, пусть и разрушенными. Одна из них стояла как раз у старого
погранперехода. Ее маковки видны далеко на сопредельной территории. Впрочем,
так и задумывалось: кяхтинские купцы, которые зарабатывали миллионные состояния
на чае (Кяхта была тогда главной перевалочной базой на чайном пути в Россию),
были патриотами: они хотели, чтобы все приезжие видели, где начинается их
Родина.
В свое первое путешествие я заглянул в полуразрушенную церковь —
там был хлев. Сейчас кое-что изменилось: поставили забор, забили пустые окна,
установили леса. Хочется верить, что храм когда-нибудь возродится во всей своей
красе на краю бывшей империи.
Попасть в местный музей не удалось — каникулы. Но огромный
каменный дом, как и собранные в нем сокровища — это тоже заслуга русских
купеческих династий: как утверждают побывавшие в музее, такими собраниями может
похвастаться не каждое областное хранилище.
Удивительно, но в одном из кафе, носящем имя «Слобода» по месту,
где оно расположилось, можно рассмотреть портреты отцов города царских времен.
Их бородатые лица выглядели умиротворенно: они понимали, зачем они здесь живут
и ради чего. Под их спокойными взглядами я наяривал какое-то вкусное блюдо,
запеченное в горшочке, пока не пришли эти…
Малолетняя банда гопничков расположилась на нескольких столиках.
Вытащила принесенное с собой пиво и семки, заставила перепуганную барменшу
воткнуть в магнитофон кассету с блатными песнями и включить его на полную
мощность, да так, что вкус у только что нравившегося блюда начисто пропал. В
общем, как поется «здравствуй, родина родная»!
… Дальше все просто. Через пару дней были дома, правда, успев
заглянув перед этим в Улан-Удэ и Иволгинский дацан. За время путешествия
преодолели около 4 тысяч километров. Машина меня не подвела даже в морозы под
минус 40 градусов. Если доведется, то вновь побываю в Монголии, но уже летом.
2008-2009 гг.
Олег Августовский, фото автора
|