Под небом Монголии. Мотопробег Братск — Улан-Батор — Гоби — Хубсугул (1990 год)

НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот мотопробег по маршруту «Братск — Улан-Батор — Гоби — Хубсугул — Братск» был совершен более 22 лет назад, тогда же и был написан этот репортаж (заранее извиняюсь за качество снимков — других в те времена не могло быть). Вероятно, это было одно из первых самодеятельных путешествий за едва приоткрывшиеся границы Советского Союза. Напомню, что шел 1990 год. По прошествии многих лет в памяти сохранились самые приятные воспоминания от этого приключения. Еще бы — ведь мы впервые оказались за рубежом, где все было так необычно, в диковинку.

С тех пор в Монголии я был еще несколько раз, в том числе и на автомобиле. Но первые впечатления — самые сильные. Вот их с грустью сейчас и вспоминаю.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЛЬЗЕ АВАНТЮРИЗМА

Наступает момент, когда мужчинам требуется доказать самим себе, что они мужчины, и, уходить туда, куда их не пускают жены и матери. И тогда совершаются большие и малые подвиги или преступления. Все зависит от того, куда уходят мужчины...

Проект, который задумал еще год назад электрик лесо­промышленного комплекса Николай Павлов, больше известный городской общественности как самостоятельный турист, был настолько авантюристичен, что почти полностью удался. А это лишнее подтверждение тому, что в нашей стране, легче добиться того, что кажется совершенно невозможным, чем запросто купить в магазине, скажем, пылесос.

А хотел Павлов ни много, ни мало — прокатиться на мотоцикле от Братска до пустыни Гоби, что в Монголии и с победой вернуться назад. До последнего момента ничего, кроме необъяснимо сильного желания, за спиной у вдохновителя и организатора туристиче­ских побед не было. Отсутствовало приглашение, не объявлялись спонсоры и, главное, не обнаруживалось желаю­щих вступить на эту нехоженую тропу. Но нужно знать Павлова, он успел вскочить на подножку уходящего поезда и втащил туда за собой еще четверых человек, которые, будь умней, никогда бы не совершили подобной глупости.

КОМАНДА

О каждом нужно сказать отдельно. Начнем хотя бы с Николая Горбовского, рабочего БЛПК, а в нашей команде выросшего до звания техни­ческого директора, отвечаю­щего за ходовые качества трех мотоциклов «ИЖ», два из которых были с коляской. Не­сколько штрихов к портрету Коли: во-первых, он владе­лец недостроенной крейсерской яхты, и в иноземных ски­таниях мы выдавали его за типичного представителя со­ветского народа, что существенно поднимало наш престиж в глазах окружающих. Ну, а во-вторых, «прелесть» ситуа­ции заключалась еще и в том, что Горбовский отправился в путешествие, оставив в род­доме жену.

Следующий — Руслан Дубов, славный представитель рабочего класса славного города Вихоревки. У него, как у вся­кого из нас, были свои слабо­сти и увлечения. К последним можно отнести страсть к сбо­ру всякого металлолома, что, по-видимому, ему было привито с пионерского возраста. Поднять с дороги валяющуюся гайку или болт, это, конечно, святое дело, но зачем тащить через всю Монголию дырявый противень, он мне так и не объяснил, как я к нему ни приставал.

Несмотря на то, что по ме­ре нашего продвижения впе­ред коляска мотоцикла Ду­бова наполнялась проволочка­ми, веревочками и металлическими конструкциями, кото­рых, к счастью, на просторах Монголии оказалось не так уж и много, его железный конь с каждым пройденным километ­ром все больше выдыхался. У него то прогорали поршни, то выкипал аккумулятор, то барахлил генератор. Одним словом, все, что может сло­маться у мотоцикла, у Русла­на ломалось, но, как ни стран­но, мы все же двигались впе­ред, хотя, я убежден, что не каждый владелец такой тех­ники рискнул бы съездить на ней в соседний магазин за хлебом, не говоря уж о многотысячном пробеге.

Еще один участник нашего путешествия — 16-летний Дима Павлов, он же племянник нашего руководителя, он же объект педагогического невоспитания, он же нарушитель международной конвенции, поскольку прошел весь марш­рут за рулем мотоцикла, не имея даже водительского удо­стоверения, так как проспал экзамен. Впрочем, этим воп­росом никто ни разу и не по­интересовался ни в Союзе, ни тем более в Монголии.

Ну и, наконец, я, автор этих строк, взятый в путешествие в качестве летописца и обязанный фиксировать все наши славные дела и свершения, а по совместительству выпол­нять и должность завхоза. Ни с тем, ни с другим проблем не возникало. Определенные достижения регистрировались, ну а ребята готовы были съесть все, что подвергалось тепловой обработке, а когда и так обходились.

ПРОБЕГ ИМЕНИ 25-ЛЕТИЯ БРАТСКОГО ЛЕСОПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА

Как позже я узнал, что у Коли Павлова была страсть организовывать путешествия в честь кого-то или чего-то. В этот раз мы странствовали во имя 25-летия Братского лесопромышленного комплекса. И в этом был глубинный, скрытый от непосвященного смысл. Во­-первых, начальство, от которого многое зависимо, сразу же проникалось важностью, понимая, что это не самодеятельность какая-то. Во-вторых, не исключено было, что будет оказана какая-то, материальная помощь в виде тушенки или некоторой суммы деньжат. С продуктами действительно помогли, а вот с деньгами не вышло на этот раз ничего. Пришлось самим раскошелиться.

Правда, у нашего мотопробега было еще одно громкое название, которое, увы, не оп­равдалось — «Мото-Гоби-90». Но об этом в свой черед. Красивую эмблему для нас изготовил (совершенно беско­рыстно) архитектор В. Комлев. Есть, оказывается, в нашем городе, меценаты. Надпись сыграла свою положительную роль, когда приходилось клянчить на просторах России, Бу­рятии и, Монголии то запчасть, то канистру бензина. Глядя на нашу яркую эмблему, встреч­ные и поперечные мягчали и открывали закрома и сусе­ки, куда мы запускали свою бестрепетную руку.

Теперь несколько слов о самом маршруте, который нам предстояло проделать. Мы должны были через Иркутск, обогнув Байкал, добраться до Улан-Удэ, затем через Кяхту выйти на Улан-Батор. Дальше путь лежал в пустыню Гоби, после чего, переправившись через озеро Хубсугул, мы рассчитывали войти в Советский Союз через погранич­ный поселок Монды.

Маршрут планировали пройти максимум за три недели, а общая его протяженность составляла око­ло 5000 километров. На карте это выглядело как весь­ма красивая окружность, ко­торую можно было обвести пальцем быстрее, чем за ми­нуту.

НУ, МЫ ПОЕХАЛИ

Итак, первого июля мы тро­нулись в путь и уехали аж за Тулун, где у нас и произо­шла первая поломка. Встал железный конь у Руслана. Как показалось некоторым пессимистам, а им был я, он не просто встал, а, грубо гово­ря, издох. Позже выяснилось, прогорел один цилиндр, отказало реле и начал барахлить генератор. Но советские люди так просто не сдаются, ведь они всей своей жизнью научены бороться с трудностями, потому, видно, у нас в стране так много рационализаторов и изобретателей, которые с помощью изоленты, кувалды и отбойного молотка спо­собны творить чудеса. Короче, до Иркутска мы доехали, а там нас ждали лучшие дру­зья советских мотоциклистов — сотрудники ГАИ, которые любезно позволили поковыряться на своей свалке Павлову. И он нашел там то, что искал и то, чего так жаждал мотоцикл Руслана.

Нужно сказать, что и в Улан-Удэ тоже есть хорошие мили­ционеры и свалки разбитой техники. Там мы обзавелись головкой блока цилиндров на все тот же Русланов мото­цикл.

НА ПОСТУ ПОГРАНИЧНИК СТОИТ

Ради экономии времени опускаю детали путеше­ствия по родной стране. Описания березок, закатов и вос­ходов рекомендую прочесть в книжке какого-нибудь лириче­ского поэта. Это все ушло сра­зу на второй план после то­го, как нам в Кяхте на пропускном пункте сделали при­вивки от чумы, как позже объ­яснили, в целях профилактики. Поле того, как мы завери­ли недоверчиво разглядываю­щего нас таможенника в том, что оружие, наркотики и пор­нографию мы отказываемся вывозить из родной страны, нас очень быстро, буквально в течение двух часов, пропустили через КПП.

Так мы стали иностранцами, и случилось это 5 июля. А че­рез сутки мы уже были в столице Монгольской Народной Республики. Поставили на городской окраине палатку, раскочегарили свой примус и принялись пить чай. Но тут подошел какой-то местный ответственный товарищ и предупредил, что на этом месте скоро будут проходить скач­ки и массовые народные гуляния в честь национального праздника монголов и нас мо­гут запросто затоптать коня­ми или верблюдами, и никто при этом даже фамилии не спросит. Выяснив, что все это произойдет не нынешней но­чью, мы решили все же риск­нуть и остаться на ночевку с тем, чтобы с первыми лучами зари триумфально войти в столицу. Что дальше нам пред­стояло испытать, неясно было никому.

САНБАЙНУ, КАМПАНА

Итак, мы вступили на зем­лю Монголии. Наша экспеди­ция активно готовилась к встрече с местным населени­ем, изучая монгольский язык, успехи были просто потрясающие — практически сразу удалось запомнить слово «санбайну» — здравствуйте. Кро­ме того, Горбовский, вспомнив молодость (а он когда-то служил в МНР), извлек из сво­ей памяти слово «кампана», что по-русски могло означать широкий спектр понятий, начиная от слов «друг», «приятель», и кончая таким универсальным выражением, как «мужик»…

Этого словарного запаса нам вполне хватило. Умело оперируя им, можно было вполне поддержать оживленную беседу. Правда, Павлов не захотел этим ограничиваться и, загоняя куда-нибудь в угол наших новых знакомых, пытливо выспрашивал у них, как по-монгольски будет звучать то или иное слово. Чуть позже он даже приобрел русско-монгольский разговорник, который нам так и не понадобился. На наше счастье многие монголы вполне сносно говорят на русском, который до недавнего времени преподавался в школах как основной иностранный язык. Долго задерживаться в Улан-Баторе мы не собирались. Предполагалось провести в столице день-два и тронуться в дальнейший путь. Однако, ситуация резко изменилась после того, как мы встретились с руководством спортивного клуба улан-баторской железной дороги, по приглашению которого мы очутились в Монголии. Нам предложили остальную часть нашего маршрута пройти совместно с монгольскими мотоциклистами. От такой возможности грех было отказываться, поскольку дальнейшее наше путешествие существенным образом облегчалось. Автоматически решалась проблема с горючим, которое до этого момента, мы нахальным образом выпрашивали у наших военных и гражданских специалистов, которых в Монголии еще было достаточно, но с каждым днем становится все меньше. Кроме того, появилась уверенность в том, что мы поедем в ту сторону, куда планируем, а не туда, куда ведет дорога. А это очень серьезная трудность для новичков в Монголии хотя бы потому, что в степи почти столько же дорог, сколько водителей.

Это плюсы, которые мы извлекли из нашего международного соглашения. Но были и минусы. Они заключались в следующем: во-первых, наша группа появилась в Улан- Баторе за два дня до национального праздника монголов — надом, который длится три дня. А это означало, что раньше, чем через неделю, мы не могли тронуться в путь. Одновременно становилось ясно, что в оставшееся время весь планируемый маршрут нам не пройти. Тогда и было принято решение пожертвовать пустыней Гоби, но зато посмотреть, как отмечают свой праздник монголы.

Устроили нас наилучшим об­разом в гостинице. В нужный день нас подняли с утра пораньше и повели на главную площадь столицы, где долж­ны были состояться военный парад и демонстрация. Не знаю, по какой причине мы сподобились такой чести, что оказались на трибуне для ино­странных гостей, вблизи от политического руководства МНР и в непосредственной гуще иностранного диплома­тического корпуса. Смокингов, понятное дело, мы с собой не захватили хотя бы по той причине, что у нас их отродясь не было. Особенно живописно смотрел­ся наш владелец крейсерской яхты — Коля Горбовский, в своих непромокаемых штанах с кавалерийской нашивкой, где надо. Он мило присоединил­ся к какой-то даме, прибывшей то ли на американском, то ли на английском дипломатическом автомобиле, и, как мне показалось, завязал с ней какую-то светскую беседу. Таким людям всегда есть о чем поговорить, скажем, об Азорских островах...

Между тем военные демон­стрировали свою несокруши­мую мощь, а затем наступил черед гражданских лиц. Кста­ти сказать, перестройка в Монголии идет довольно бурно. Многие из тех, с кем удалось побеседовать на эту тему, убе­ждены, что все проблемы ре­шаются достаточно просто — стоит только создать поболь­ше политических партий, а их уже в МНР зарегистрировано шесть на полтора миллиона населения, Одним из секрета­рей новой партии, как я выяс­нил, стал Мурат, мой одно­курсник по Иркутскому уни­верситету, однако увидеться с ним не удалось, так как при­ближались выборы в Великий Хурал, и он постоянно был в разъездах. И всё же демон­страция показала всю палитру новой политической жизни страны. Рядом с портретами Маркса и Ленина можно было увидеть партийные флаги, транспаранты, выполненные старой монгольской графикой. При всем разноцветии флагов и лозунгов демонстрация проходила довольно организован­но, без всяких эксцессов типа тех, что случились у нас не так давно на Красной площа­ди.

Как выяснилось, происходя­щее на площади Сухэ-Батора было еще не праздником, а только его преддверием. Ос­новные торжества развернулись на центральном стадионе, где нас ждало грандиозное театрализованное представле­ние. Все увиденное описать невозможно, остановлюсь то­лько на самом сильном впечатлении, оставшемся в памяти. Под звуки какой-то тяжелой мелодии на арену выеха­ли сотни две всадников, оде­тых в грубые шерстяные ру­бахи, на которые были нашиты металлические пластины. На некоторых воинах были коль­чуги. На головах — меховые шапки с конскими хвостами и шлемы. В руках — топоры и копья, за поясом — сабли, за спиной — луки. И вот эта серая людская масса, пустив рысью своих некованых низкорослых лошадей, сделала несколько кругов по стадиону. Нетрудно было представить себе, как много лет назад шли эти мрач­ные отряды на Хорезм, Пекин, Самарканд, Москву и не бы­ло силы, способной их остановить.

Это великое прошлое наро­да, о котором стало возможно говорить только в последнее время. Сейчас в Улан-Баторе можно свободно купить значок с изображением Потрясателя Вселенной. Югославы даже строят гостиницу, которая бу­дет носить имя Чингисхана. Ее огромные окна — черные.

Как я уже сказал, праздник длился три дня. И три муж­ских начала лежали в его основе. Монголы состязались в борьбе, стрельбе из лука и скачках на лошадях. Последний вид соревнований проходил как раз на том поле, где мы останавливались на первую ночевку.

У МОТОЦИКЛА НЕТ КРЫШИ

Увы, этот факт прихо­дится признать скрепя зубы. Но именно по этой причине путешествие на мото­цикле отличается от любого другого вида передвижения. Можно, конечно, ездить и в автобусе, но эффект будет не тот. Стекла салонов отделяют пассажиров от жизни, прида­ют ей какую-то ненатураль­ность. К тому же тянет на сон, а тут попробуй усни, когда в глаза бьет «и снег, и ветер, и звезд ночных по­лет».

Вообще-то, мы собирались в пустыню. Лично я больше беспокоился о том, как бы голову не напекло. Жарко ведь там должно быть. Но, как выяснилось, нужно было ду­мать о том, как бы не замерзнуть. Стоило только пересечь границу, как хляби небесные разверзлись, и дождь стал нашим постоянным спутником. Если он не лил с утра, то шел после обеда или к вечеру обязательно. При скорости в 60-70 километров уже через полчаса вода надает хлюпать в сапогах и становится даже как-то скучно.

Порой мы шли под дождем по нескольку часов. Только встав на ночевку, можно было чуть-чуть обсушиться и обогреться. Впрочем, и это удовольствие не гарантировалось. Иной раз на сотню километров в округе не было деревца для того, чтобы развести костер. В такой ситуации выручал трудяга-примус, кроме того, как говорится, у нас с собой было... Немного, но чтобы согреться — хватало. И, что самое удивительное, ну хоть бы кто чихнул за время похода.

ИСКУССТВО ПИТЬ КУМЫС

После того, как к нам при­соединились трое монгольских мотоциклистов, жизнь стала более разнообразной. Зави­дев издали юрты аратов, мы рулили прямиком к ним. А спустя несколько минут, обычно уже сидели на полу вокруг очага и принимали из рук хозяина чашу с кумысом, которая, как правило, шла по кругу. Желающих посмотреть на то, как русские пьют монгольский национальный напиток, всегда набивалось полная юрта. Сначала мы пили кумыс потому, что под такими пристальными взглядами этого нельзя было не сделать, а позже — потому, что понравилось. Правда, меня до сих пор мучает вопрос, зачем нужно бросать в кумыс спички. Нужно отметить, что в каждом районе Монголии напиток имеет свой вкус, но эффект дает одинаковый: будто выпил бокал шампанского.

Коль уж затронута кулинарная тема, то я позволю себе ее несколько развить. Монгольский стол скромен. Здесь не увидишь изысканных яств и разносолов. Это и понятно — кочевник долго не задерживается на одном месте, ему некогда выращивать картошку или пшеницу. Хлеб монгола — мясо. Его обычно варят большими кусками в казанах и едят, отрезая по кусочку у самых губ. В последнее время возникли некоторые трудности с продовольственным снабжением горожан — их ограничили двумя килограммами мяса в день на че­ловека. Но, может быть, я что-то не понял... После еды принято пить зеленый чай с молоком, приправленный бараньим жиром и солью. Привыкнуть можно. К чаю подают сушеный сыр, густые сливки. Одним словом, кочевник питается только тем, что дает ему стадо, а это мясо и молочные продукты. Хотя витаминов в рационе у монголов почти нет, у всех без исключения кочевников ослепительно белые зубы.

Есть еще один продукт, ко­торый местные жители называют «хитрой водой». Действительно, по цвету она по­хожа на воду, по вкусу на молочную сыворотку, а по действию (в больших количе­ствах) на самогон. И что странно, эту воду получа­ют тоже из молока.

БУНТ НА КОРАБЛЕ

Наша команда собиралась, что называется с бору по сосенке. Мы перед отъездом едва были знакомы, но у каждого был свой характер. А у нашего командира, Н. Павлова — особенный. На первых порах все сносили его терпеливо, а затем начали зреть заговоры и интриги. В основном тяжба шла вокруг вопроса: где останавливаться на ночевку. По простоте душевной, большинство полагало, что это следует делать в удобных местах. Однако у Павлова было свое видение проблемы: выслушав наши предложения, он задумчиво произносил: «Сколько человек — столько и мнений». Подразумевая, что мнений-то действительно много, да правильное одно. Понятно, чье. Несколько раз проскочив мимо редких речушек и лесков и заночевав в чистом поле, коллек­тив созрел для борьбы за свои права. Выглядела она так: ближе к ночи из колонны вырывался мотоцик­лист, рулил туда, куда считал нужным и начинал демонст­ративно разбивать палатку и разводить костер. Остальные, помявшись, присоединялись к нему. Впрочем, все это только вносило разнообразие в нашу кочевую жизнь. До серьезных обид дело так и не дошло.

ТАМ, ГДЕ ПЕХОТА НЕ ПРОЙДЕТ

Я уже однажды как-то вскользь рассказал о дорогах Монголии. Но эта тема тре­бует к себе более пристального внимания. Дороги в МНР в основном грунтовые, по ним-то мы и ехали. В степи водителю раздолье, куда хочешь, туда и поезжай, только смотри не по­пади в торбаганью нору.

Но там, где местность пересечена склонами и оврагами, начинаются мучения. Особенно болезненна езда по дорогам, идущим с правым уклоном. Коляска мотоцикла норовила опрокинуться, и водителю труд­но было удержать руль в руках. А седоку постоянно приходилось висеть над коляской, придавливая ее своим весом к дороге. В один прекрасный мо­мент Коля Горбовский не смог справиться с управлением, ко­ляска отстегнулась и выстре­лила автором этих строк, как из катапульты, в бездонное небо Монголии. Замечательные впечатления от свободного полета были как-то смазаны приземлением. Хорошо, что оно пришлось не на голову... Все зажило очень быстро. Других трагедий и катастроф за все путешествие пережить не пришлось.

Помучились мы и в горной части Монголии. Таких тяже­лых перевалов мне видеть не приходилось. Дорога носила весьма условное название. Ког­да шли дожди, она попросту превращалась в русло реки. А я уже говорил, что дожди в далекой, но такой близкой нам стране, идут каждый день.

На отдельных участках мото­циклы приходилось тащить буквально на руках. Но какое же было счастье, когда мы добирались до вершины перева­ла. Видимо, такие же чувства испытывали все, кто проезжал по тем местам. По монгольской традиции на самых высоких отметках выкладываются туры, и каждый путник должен был положить в него свой камень. Иногда эти сооружения под­нимались в рост человека. Кро­ме камней, в них можно было обнаружить самые неожидан­ные вещи: мелочь, спички, тря­почки, пустые бутылки, бараньи черепа и многое другое.

ЛЮДИ И БОГИ

Монголия очень поздно отдалилась от язычества. Только в XVII веке была при­нята официальная религия. Ею стал буддизм. Монголы — нация веротерпимая. Некоторые историки счи­тают, что это обстоятельство в свое время спасло Русь. Орда, не только не уничтожила пра­вославную церковь, но даже позволила ей укрепить свои позиции, что, якобы, оказалось решающим фактором для фор­мирования русского государства и освобождения его от татаро-монгольского ига. Впрочем, что не стали делать, монголы, вполне удалось воинствующим безбожникам. Особенно нашу небольшую экспедицию поразил факт, с которым мы столкнулись, подъезжая к Кяхте, знаменитому когда-то русскому купеческому центру. У дороги стоял небольшой одноэтажный деревянный городок, а над ним высился каменный храм.

Хоть мы торопились, но решили заглянуть в него. Это было ужасное зрелище. Церковь снаружи еще сохранила свои бла­городные очертания, но внутри ее был не склад, и даже не клуб, а скотный двор. Российские куп­цы, строившие ее, наверно, перевернулись в своих гробах от такого святотатства.

Монголы, следуя в фарвате­ре нашей политики, тоже осо­бо не церемонились со своими священнослужителями. В 30-е годы разрушались дацаны (монастыри), уничто­жались ламы. Размеры геноцида были просто фантастиче­скими, ведь в Монголии каж­дый третий мужчина был мо­нахом. К началу перестройки в МНР сохранилось только два действующих монастыря.

Сейчас все по иному. Мы по­пали в древнюю столицу Монголии Хархарин. Здесь, по соседству с огромной ханской юртой, от которой остался только мраморный фундамент, разместился буддийский да­цан, первый на территории Монголии. До недавнего вре­мени в этом храмовом комп­лексе был музей, а сейчас не­сколько зданий отдано ламам. Желающие могут поприсутствовать на молитве. Мы, конеч­но, воспользовались этой возможностью.

В небольшом помещении на скамьях сидели старые и мо­лодые ламы и в унисон что-то напевали, аккомпанируя себе на маленьких барабанчиках и огромных морских раковинах. Каждому посетителю старик, замотанный в пурпурную ткань, давал ложечку благо­воний.

Монголы хоть и приняли буд­дизм, но и от своих старых бо­гов полностью не отказались. На каждом, более-менее за­метном бугорке можно увидеть культовые сооружения из камней. В прошлый раз я о них уже упоминал. Наши монголь­ские друзья объясняли нам, что это маленькие модели то­го, как создавалась земля. Однако молодые монголы, уже многого не знают и позволяют себе то, чего никогда не сделают ста­рики.

И еще одна традиция, при­сущая не только монгол, но и бурятам. Прежде чем выпить что-либо крепче чая, несколько капель влаги раз­брызгивают на четыре сторо­ны. Мы тоже попробовали это сделать, и удача нас не покинула.

ЧТО ЕСТЬ?

Что-то описание нашего путешествия подзатянулось. Будем заканчивать. Но прежде рассмотрим тему, которая одина­ково волнует и тех, кто живет пo эту сторону границы, и тех, кто по ту. Классический воп­рос по приезде из уст соотечественников звучал так: «Что привез?» Ответ: «Массу впечатлений!» не удовлетворяет никого, а по­рой даже обижает. Увы, похвастаться покупками не получилось. На сто рублей, которые каждому из нас обменяли, можно было, конечно, скинувшись купить пару-тройку лошадей, но как их потом держать в квартире? Помаявшись немного со своими четырьмястами туграми, наши мужики решили употребить их в дело со всей хозяйской сметкой, на которую только были способны. На половину денег они купили книги, кстати сказать, в наших магазинах таких днем с огнем не найдешь. А на другую — шампунь. Естественно, свои приобретения они сложили в одну кучу, естественно, это добром не кон­чилось. На последующих привалах основным развлечением была сушка книг и спасение их от въедливого шампуня. Я же крепился до последнего, надеясь найти где-нибудь в захолустье такого дурачка, ко­торый бы продал по дешевке медную или бронзовую фигурку Будды. Как оказалось, совершенно на­прасно: не было ни того, ни другого. Перед самой границей пришлось бездарно растратить кровные тугрики на что попало.

Эх, жаль, не было среди нас ни кооператоров, ни коммер­сантов, а то бы они разверну­лись. На каждой стоянке нас обступала толпа местных жителей и задавала свой акту­альный вопрос: «Что есть?» Мы честно отвечали: «Ничего». На нас понимающе смотрели — людям хочется поторговать­ся, и начинали приценивать­ся к мотоциклам, спальным мешкам, палатке, примусу, топору, одежке. Но все перегово­ры заканчивались одинаково безрезультатно.

В общем-то, монголы, даже по нашим понятиям, живут небогато. Средняя зарплата где-то в 200 тугров (по официаль­ному курсу — около 50 руб­лей). Примерно столько стоит баран. Правда, у ка­ждого кочевника свое, порой очень большое стадо. В глу­бинке одеты все примерно одинаково: халат, сапоги и шляпа с резиночкой под под­бородок. Национальная одежда и быт кочевников очень ути­литарны, отшлифованы века­ми. Но прогресс проник и сю­да — с удивлением мы заме­чали у юрт миниатюрные бен­зиновые электростанции таких известных фирм, как «Ямаха», «Хонда». Ребята просто впада­ли в транс от этих штук — в хозяйстве очень нужная вещь. Однако, видит око, да зуб неймет.

ХУБСУГУЛ — ЭТО ЗДОРОВО

Kaк Россия гордится Байкалом, так Монголия — Хубсугулом. Кстати, эти озера — братья. У них одно происхождение, схожая природа, и они даже связаны между собой рекой Селенгой. Правда, меньший братишка выглядит гораздо лучше. Техпрогресс еще не успел до­браться до Хубсугула и испохабить его берега и воды. Это, вероятно, последний естественный заповедник, сохранив­ший свою первозданную кра­соту. В принципе, мы не собира­лись долго задерживаться на берегу озера, думали, полюбуемся день-другой красотами, а затем на паром и домой! И мы торопились в Союз, и у наших монгольских друзей кончались краткие отпуска. Прощанье было трогательным, невинной жертвой его пал баран, заре­занный и разделанный мастер­ской рукой за считанные ми­нуты. Старший монгольской группы Иштандов сделал во­круг нас прощальный круг, положив мотоцикл почти на зе­млю и высоко задрав коляску, а затем пустился вдогонку за своими парнями, пылившими далеко впереди.

Мы остались одни и, как поз­же выяснилось, надолго. Весь флот Хубсугула, состоящий из буксирного теплохода и двух нефтеналивных барж, стоял на приколе. Никакой регулярной паромной переправы и в помине не существовало. На вопрос, когда буксир отправится на другой берег, ка­питан флагмана оптимистически отвечал: «Завтра». Длилась эта история ровно неделю. И все это время мы провели ря­дом с причалом, боясь, как бы нам не опоздать на рейс.

Поз­же мы свыклись с этим резиновым «завтра» и начали ис­кать каких-либо развлечений. Секретарь местной ячейки ревсомола (вроде нашего комсомола) предложил культурную программу, состоящую из просмотра идеологически вы­держанных видеофильмов. Но это вечером. А днем можно было знатно порыбачить. Я сейчас такое расскажу, от че­го у заядлых рыболовов мо­жет случиться инфаркт. Про­шу слабонервных удалиться. Рыба в озере буквально ки­шит. Монголы ее практически не ловят, а больше некому. В первый же раз мы добыли трех налимов. Вот таких! Предста­вили? А теперь то, что пред­ставили, увеличьте в два ра­за. А потом начали ловить рыбу, название которой не удалось выяснить. Похоже, это была форель. Одним словом, Хубсугул — рай для рыбаков и даже для таких неумелых, какими были мы.

Наконец свершилось: рано утром нас разбудил гудок бук­сира. Капитан все-таки решил, что «завтра» уже наступило. Несколько часов потрясающе­го плаванья по потрясающему озеру надолго останутся в па­мяти. Вот когда чувствуешь себя букашкой на ладони мироздания. Красота неописуе­мая. Удастся ли ее сохранить?

Между тем до границы ос­тались считанные километры, но она уже была на замке. Предстояло провести послед­нюю ночь на монгольской земле.

ПУСТИТЕ НАС ДОМОЙ!

Еще задолго до того, как мы приблизились к советской границе, до нас стали доходить тревожные слухи о том, что из Монголии никого не выпускают. Якобы наши ветеринары обнаружили какую-то чуму или холеру у скота и закрыли границу на карантин. Наше путешествие и без того затянувшееся грозило перерасти в нескончаемое. По правде говоря, к этому времени все мы досыта наелись экзотикой и страсть как хотелось попасть домой. Истомились мы по соотечественникам, по родным бюрократам, крикливым продавщицам, сочному народному говору. Перспектива проделать обратный многотысячный маршрут никого не радовала.

Некоторые экстремисты, а они быстро обнаружились среди нас, предлагали два возможных выхода из создавшегося положения. Первый — в тихую перейти границу. Второй — объявить громкую голодовку и выдвинуть категорическое требование впустить нас в СССР.

Первый вариант отпал сразу же — на мотоцикле тихо границу не переедешь. Второй тоже оказался сомнительным. По моим завхозовским наблюде­ниям самое большее, на что мужиков хватило бы, так на то, чтобы отказаться от полдника.

К счастью, мы не дали пищи вражеским радиоголосам. Граница вот уже два дня, как была открыта. Правда, по за­ставе ходил прапорщик, злой, как его четырехногий друг. Дело в том, что пограничники отрыли огромную канаву и взяли ее в бетон, что влете­ло в несколько тысяч рублей. Это сооружение необходимо было для того, чтобы прово­дить дезинфекцию. Как позже выяснилось, нужды в этом не было. Старшина заставы мучился от того, что не знал, на кого списать убытки. А как пострадали те несчастные, которых «потрошили» на КПП до нас! У них отбирали все продукты и уничтожали их в большой яме. На нас сразу повеяло чем-то родным и близким.

Таможня в этом захолустном пропускном пункте явно скучала без дела и поэтому решила немного развлечься. Что у нас искали два часа подряд — трудно сказать. Если бы нас предупредили зара­нее, то мы бы припасли хоть что-нибудь, а то ведь безре­зультатный труд убивает в человеке творческое начало, де­лает его жизнь бессмысленной.

Одним словом, погранични­кам и таможенникам деваться было некуда, и нас впустили в Союз. Вот все говорят, что выехать из него трудно, а вы попробуйте въехать!

Дальше все было просто, Мы прикидывали уже, что через два дня будем в Братске. Однако железная лошадка Руслана Дубова, мужественно перенесшая поход по Монголии, ступив на родную землю, сразу же показала свой норов. На ней опять сломалось все, что только могло. Мотоциклом этот агрегат трудно было назвать. Скорее это был уже велосипед. Но дома и стены помогают, а тем более ГАИ. Вопрос урегулировался по старой схеме. Последний бросок был неудержим.

Жаль, что в наших пятиэтажных домах нет каминов. Какая прелесть, сидя у огня, вспоминать с соратниками минувшие дни и битвы, где вместе рубились мы. Но пройденный нами маршрут ни для кого не заказан. Так что дерзайте!

Июль-август 1990 г.

Олег Августовский