BACK IN USSR

 

Осень, господа. Народ на остановке обреченно мокнет под дождем, раскисшие бычки плавают в грязной луже... Единственное яркое пятно на общем серо-коричневом фоне - обложка журнала в витрине газетного киоска: блондинка с сальной улыбкой демонстрирует миру свои гаубичного калибра цыцки. "Londa", "Max Factor" плюс три кило силикона - тоска-а... Старею, что ли? Осень, господа. Осень патриарха.

Черт возьми, а ведь и весна была, и гормоны пели в крови не хуже тульской гармони. Была! - несмотря на шершавые, как слоновья шкура, "изделия N2" Баковской фабрики, моральный кодекс строителя коммунизма и статью 227 УК РСФСР, согласно коей за такую вот силиконовую мурку вполне можно было годика на три отправиться за туманом и за запахом тайги. Впрочем, может статься, как раз благодаря кодексам - и моральному, и уголовному, - все и именно так и было. Запретный плод сладок - вещь общеизвестная...

Кстати, с нарушения 227-й статьи и началось мое половое воспитание. Однокашник мой, дай ему Бог здоровья, обнаружил у родителей в комоде фотокопию самиздатовской "Техники современного секса". Сто восемь листов, только вообразите, господа! Мы, вестимо, едва ли не вдесятером ломанулись к нему домой - изучать по принципу "прочти и передай товарищу". Урок истории, который мы прогуляли, на этом фоне выглядел обстоятельством незначительным. На фиг бы они сдались, заплесневелые разборки марксистов с народниками! 14-летние пацаны жопой чуяли: тут поважнее дело будет. Ибо, как утверждали все те же марксисты, нет ничего практичнее хорошей теории.

Впрочем, теория без практики мертва, как я некоторое время спустя убедился. Если речь о марксизме, то ситуация на переднем крае сексуального фронта как нельзя лучше иллюстрировала закон единства и борьбы противоложностей: если нельзя, но очень хочется, - то можно! А паче всего разношерстная студенческая хевра жаловала принцип пролетарского интернационализма, который с успехом воплощался в жизнь на панцирных сетках общежитских коек. Резихан Шамхалов плевать хотел на газават своего пращура Шамиля и при любом удобном случае волок к себе в комнату Нинку Воронович. Шура Носырь, презрев исконное жовто-блакiтное "Жидiв геть с Украйны!", пускал слюни при виде кошерных прелестей Мани Пинцберг. Танька Рябинина при появлении Равиля Шамсутдинова начинала раскачивать крупом с запредельной амплитудой, и до фени ей было татаро-монгольское иго. Эту дружбу на все времена завещал нам великий Ленин!

С ностальгической нежностью вспоминаю съем тех лет - лотерею волнующую и романтичную: даст-не даст? целка-не целка? И еще - свечи на столе, розовый "Агдам" в граненых стаканах, и я, 18-летний позер с гитарой наотлете: "Не падайте духом, поручик Голицын!" Девки млели и промокали аж насквозь...

Нынче все сие сдано в архив за ненадобностью. В моральный кодекс строителя коммунизма верит разве что Анпилов, "Поручика Голицына" до дыр затерли еще лет семь назад, барышни настойчиво просят не беспокоиться "лиц кавказской национальности", а целки вымерли, как динозавры. Что осталось? Поле чудес в стране дураков: пришел Буратино с монеткой в руке, и готово дело: крекс, пекс, фекс... секс! Проза, да и только. Скучно на этом свете, господа! Казалось бы, все, о чем мечталось, на месте: и ribbed, lubricated & contoured condoms лежат в любом киоске, и "Лука Мудищев" с "Баней" изданы миллионными тиражами, и не надо ломать голову по поводу "даст-не даст"... Однако чего-то фатально не хватает. Чего? А Господь его ведает. Возможно, гормонов в крови, хотя это уж чересчур простое объяснение.

Поневоле приходят на ум печальные сентенции старого еврея Экклезиаста: "Не говори: "отчего это прежние дни были лучше нынешних?" потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом"...

Осень, господа, - и на дворе, и в душе. Народ на остановке обреченно мокнет под дождем, раскисшие бычки плавают в грязной луже. Ну и хрен с ним, не взлетим, так поплаваем...

И все же, все же - верните брежние времена!

 

Филипп КРОПОТОВ, «Сердцеед»