ИРОНИЯ СУДЬБЫ

 

Святочный рассказ

 

Все нижеизложенное имело место быть в канун нового 1999 года. В те самые дни, когда накрылась елка звездою. В те самые дни, когда ИТАР-ТАСС в сто сорок мохнатый раз был упол­номочен заявить о погашении долгов бюджет­никам. В те самые дни, когда зима, холода, и все как будто изо льда...

Короче, в те самые дни в славном райцентре Задрючинске, от шумной суеты московской вдалеке жил-поживал хирург Центральной рай­онной больницы Женя, не модный и потому безнадежно свободный. Жил-поживал, но ничего, окромя долгов, не наживал: кризис не­платежей, сами понимаете. Измученную ноч­ными дежурствами, гнойными аппендицитами, отитами и бесконечным хлебом с "Рамой" душу русского интеллигента со­гревал лишь двухсотрублевый аванс, полученный к празд­нику от щедрот мэрии. Женя ощутил себя Борисом Березовским, приобрел в ближайшем ларьке поллитровку катанки и по традиции от­правился со школьными друзьями в баню. Там, среди об­мылков и ржавых тазиков друзья, скинув­шись, прикупили несвежего пива и столь активно на­легли на национальный кок­тейль "ёрш спешиэл", что Женя махом пришел в состояние не­вменяемости. Русская водка, что ты натворила?!

Далее события развива­лись по известному сценарию. Приятели отчетливо помнили, что кому-то из них - но кому? - предстоит новогодний визит в соседнюю Мухосрань. Выбор пал на Женю, насмерть уква­шенного и потому неспособного возражать. Его погрузили в железнодорожный вагон, и он уехал прочь на ночной элек­тричке. Разумеется, у небогатых фантазией мухосранцев тоже был 1-й Ваучерный пере­улок, куда и доставил Женю местный води­ла. И стандартный ключ, вестимо, подо­шел к стандартному замку, и наш герой по­чил от трудов своих,

сложившись пополам в углу чужой квартиры. И сия глубокая пучина поглотила его.

В этот час хозяйка квартиры Надя, то ли девушка, то ли виденье, спешила домой, сде­лав последние покупки к новогоднему столу. Ибо ожидался гость, very important persone, правильный пацан Ипполит. Надя его слепила из того, что было, то бишь отучила ковырять пальцем в носу и вилкой в зубах. Не комильфо, но зато он без базара заявил: "Я куплю тебе новую жизнь!" И впрямь, с его возникновением в ванной у учительницы русского языка по­явился вантус. в аптечке - тампакс, а в холо­дильнике - самое лучшее из Баварии (и не только оттуда). Что и было предметом ее непреходящей гордости и столь же непреходя­щей зависти нищей учительской. Поэтому, споткнувшись о бренные останки незнакомца. Надя мигом оценила всю степень риска и принялась приводить его в чувство.

Тем временем плейбой, клевый такой и про­сто герой Ипполит конкретно отдыхал в полный рост в сауне. Ну чё, в натуре, Новый год, и кругом, по ходу, все свои: положняк, братки, пара кентов из ментуры и налоговой. Телкам вон субботник устроили, короче все по кайфу. И базар был по-новогоднему умиротворенный и фильтрованный, без наездов и разборок. А что стрелка забита, так оно типа по, барабану. Подождет, в натуре.

...Вынырнув из липких лап похмельного океана, Женя разлепил свинцовые веки и обнаружив рядом офигительную незнакомку, пришел к выводу, что нельзя быть красивой такой. Но еще больше воображение хро­нически голодного Хирурга поразил стол, где коньяк "Камю" со­седствовал с лобстером, ветчина и сыром «Чед­дер»" ну и т. д. Гастрономическое великолепие вен­чала, ну, конечно же, за­ливная рыба.

Вежливый доктор, сла­бо ворочая языком, рас­сыпался в извинениях и пообещал убраться прочь. Надя, барышня неглупая, сообразила, что чем ско­рее мужик поправит, голову, тем скорее он исчезнет, благо время еще есть. Провожая, старый год, молодые люди вы­яснили, что их взгляды совпадают по всем жизненно важ­ным вопросам, как-то: политика Примакова, фильмы Астрахана и песни группы "Сплюнь". Следом явилась на свет божий гитарам и когда дело дошло до романса «А на­последок я скажу», стало без комментариев ясно, что это любовь…

Почему бы и нет, ведь свинтус Ипполит безбожно запаздывал... Что еще, скажите на милость, можно ждать, ежели в крови алкоголь и гормоны, а вокруг дым сигарет с ментолам? И сия глубокая пучина по­глотила их.

Идиллию нарушил за­ливистый трезвон в при­хожей. Надя опрометью кинулась открывать, на бегу запихивая в лифчик свои прелести, и на пороге в сиянии голдовых це­пей и гаек возник Ипполит.

Ипполит был уязвлен. Чё за дела, в натуре, к своей телке на хату пришел, а ее лох какой-то мацает, прикинь? Надя, получив по шее, усе­лась в угол плакать, а Женя по-рыцарски по­пытался вступиться за даму сердца. До разбо­рок, впрочем, не дошло, ибо соперники высту­пали в разных весовых категориях. Да кроме того из уст Ипполита прозвучали слова: - «Гонишь, бычара?! Ты на бабки попал, въезжаешь?».

При­шибленный столь весомым аргументом. Женя подхватил видавшее виды драповое пальтецо и поспешно отступил.

За дверями подъезда была новогодняя мо­розная мгла. Женя пробормотав всём извест­ное: -  "Меньше надо пить", шагнул в ночь…

Филипп Кропотов, «Сердцеед»