Cекс нашей юности
Рискуя показаться банальными, все-таки произнесем вслед за Оруэллом прописную истину: сексуальность - основа неповиновения. "...И тот, кому сегодня сладок Партнера странный разворот, На собственность и на порядок Бесстрашно завтра посягнет". Нынешнюю, свободу России (пусть ублюдочную, но все-таки!) завоевал отнюдь не Е.Б.Н. Этот пронырливый пигмей взгромоздился на плечи тех, кто, чмокнув на прощание подругу, встал со скрипучей койки. Перестройку делали сегодняшние 30-летние. Им есть что вспомнить. Им слово.
Мой бывший любовник как-то сказал: "Уважаю медичек и филологинь: равная осведомленность". Будучи питомицей филфака, хочу внести ясность: филологини 80-х делились на две категории. Первая и в самом деле являла миру сверхосведомленность, а вторая одно слово - Боговы невесты. К ним-то я и относилась. Те девочки, у которых была хоть капля мозгов, в первую очередь думали о последствиях.
Не скажу, впрочем, что была настолько уж бесполой. Что-то, все-таки, было, что-то было…
По университетской традиции, недавнюю абитуру в студенты посвящали третьекурсники. Среди них я и увидела Леву: меловая бледность и огромные, в пол-лица, голубые глаза. После я шутки ради сболтнула девчонкам, что он мне нравится (в каждой шутке лишь доля шутки). С тех пор мне докладывали обо всех его перемещениях по универу. Видимо, что-то докладывали и ему, иначе почему бы…?
В те времена я знала за собой одно бесспорное достоинство: кегельные, как выразился один знакомый, ноги. Поэтому подолы мои были вечно до неприличия коротки. В моду как раз вошли плюшевые юбки. Вот в такой короткой юбочке я стояла в очереди в буфет. Лева пристроился сзади и долго дышал мне в затылок. Потом я почувствовала его руку ниже спины, и он спросил: "Мадемуазель, нельзя ли осведомиться, из чего у вас юбка?" Я фыркнула, взяла стакан чаю и удалилась. Как же, стану я разговаривать с человеком, который имеет наглость гладить меня по заднице!
... Готовилось факультетское обсуждение фильма "Сталкер". Вопросы сочинял Лева. Меня попросили помочь ему. "Только через мой труп!" - заявила я.
... Дамская комната помещалась в конце коридора. Туда я и направлялась. Лева отлепился от окна, возле которого стоял и протянул ко мне руку: "Мадемуазель, можно вас?" Но я, молча и гордо, продефилировала мимо. Вот тебе!
Зачем я завела речь обо всех этих вещах, далеких от секса? Да ведь это и была наша эротика. Эротика Боговых невест.
Плотская жизнь оказалась скучной и хлопотной. Больше всего хлопот доставляли меры предосторожности. Советские контрацептивы оказались натуральным кошмаром. Кружка Эсмарха - Господи, да где же ее тоненькой струйке бороться с мощной мужской струей?! Но больше всего меня угнетали таблетки (названия не упомню) – местное противозачаточное с pН, резко превышающим заветные 5.5. Этот жуткий дефицит, переходивший из рук в руки. Минмедпром СССР строгал их из чего-то ядовито-кислого. Настолько кислого, что главный предмет мужской гордости безбожно краснел и распухал. Наутро, как правило, начинались истерические звонки. Приходилось приводить вчерашнего партнера в чувство.
Скука же возникала по весьма простой причине. Меня всегда тянуло к одному, а спать приходилось с другим. Поэтому было безразлично, кто окажется рядом.
А рядом обычно оказывались мужчины в возрасте, которые занимались любовью вполне в духе эпохи: чинно-благородно, с чувством, с толком, с расстановкой. Поэтому волей-неволей я начала ценить импульсивность. Без чувства! Без толка! Без расстановки! Где и когда угодно! Да хоть в рабочем кабинете!
«Сердцеед»