БЫВШИЕ

АЛЕКСАНДР ЕЛОХИН: - У МЕНЯ ДРУГАЯ ЖИЗНЬ…

Куда уходят первые секретари горкомов и райкомов? Как правило, либо на повышение, либо на хозяйственную работу. Изредка - на пенсию. Судьба А. Елохина не типична. С самой верхней ступеньки городской иерархии он был низвергнут до положения обыкновенного экскаваторщика. Партийная организация, которая, еще сравнительно недавно яростно аплодировала отчетным докладам и внимала руководящим указаниям, вычеркнула его из своих рядов. А что было до этого и потом, рассказывает сам А. Елохин:

- После окончания Омского автодорожного института в 1956 году я работал в Тулуне, затем переехал в Братск, где мне доверили городское автохозяйство. И здесь совершенно случайно познакомился с И. Наймушиным, который меня и переманил в «Братскгэсстрой». Работа у меня тогда ладилась, я даже получил серебряную медаль ВДНХ на изобретение кузова для самосвала. Затем мне совершенно неожиданно по заданию Наймушина пришлось заниматься сельским и дорожным строительством. Но однажды, а это было в 1964 году, меня вызвали в Иркутск и тогдашний второй секретарь промышленного обкома КПСС А. Власов, который позже стал председателем Совмина РСФСР, предложил мне перейти на партийную работу - секретарем парткома УС БЛПК. Я начал было отнекиваться, говорить, что политэкономию всегда сдавал с тройки на четверку, а в ответ услышал: «Ты больше об этом никому не рассказывай».

Вскоре меня избрали секретарем парткома. А затем все пошло само собой: был и заместителем председателя горисполкома, секретарем парткома лесопромышленного комплекса, вторим секретарем горкома КПСС, председателем горисполкома, а в ноябре 1978 года стал первым секретарем горкома КПСС и проработал в этой должности без малого пять лет.

- Вы непосредственно участвовали в строительстве лесопромышленного комплекса. Тогда кто-нибудь задумывался, чем это может грозить Братску?

 - В то время мы даже представить себе не могли, что строим. Я был молод, многого просто не понимал, но сейчас, по прошествую времени, я с большим уважением вспоминаю принципиальную позицию руководства «Братскгэсстроя», которое пыталось возражать против стройки. Помню А. Гиндин, которые не стеснялся в выражениях, говорил: «Я не буду

строить эту «вонючку». Еще тогда они с Наймушнным предлагали разместить город в районе аэропорта, а до комплекса пустить скоростную электричку. Но тогдашний министр Минбумлеспрома СССР, который был вхож к Хрущеву, приехал в Братск, накричал на всех, что, мол, не бережем государственных денег, и в итоге настоял на строительстве города вблизи БЛПК. Когда до пуска лесопромышленного комплекса оставались считанные дни, я попал в Котлас и там только понял, что мы за бомбу заложили под молодой Братск, но изменить уже ничего нельзя было.

- Интересно, а как позже принимались решения о строительстве того или иного объекта в Братске?

- Городские власти были совершенно, лишены возможности оказывать какое-либо влияние. Единственно, с кем советовались, так это с СЭС, которая не всегда была принципиальна. Возьмем для примера кремниевое производство. Руководство БрАЗа давало ложную информацию, что будет строиться всего-навсего небольшой цех, а сами протаскивали проект крупнейшего в стране кремниевого завода. Я пытался протестовать, обращался с письмами во все инстанции, от которых зависело решение вопроса, но бесполезно. Тогдашний директор БрАЗа M. Авдеев был в очень хороших отношениях со своим министром, да еще им, хорошо помогал научно-исследовательский институт ВАМИ, которым руководил Биденко. Военные тоже были заинтересованы в этой стройке. Противостоять этой кампании было невозможно, да еще к тому времени я уже был на излете и не мог влиять на дальнейшее развитие событий.

- А насколько существенна была власть первого секретаря горкома?

- Существовал круг вопросов, на которые она распространялась неограниченно. Но, должен сказать, все решения, принимались коллегиально.

- А кто нес за них ответственность?

- Я был против того, чтобы партия занималась народным хозяйством. Мы влезали в те вопросы, в которых зачастую были некомпетентны. Но разве мог я отказаться от этой практики, если меня постоянно вытаскивали на обкомовский «ковер» и спрашивали не за идеологию, а за проценты выполнения плана.

- А какова была роль Советов?

- Весьма незначительной. Они прикрывались партийными решениями. Много тогда принималось совместных постановлений, а значит, контроль оставался за горкомом. Откровенно говоря, Советы были просто подмяты партией. Но это мы сейчас прозреваем, а в то время иначе и быть не могло.

- А если бы все-таки Советы решили действовать самостоятельно?

- Вряд ли это им удалось бы. Система не позволила бы выйти из тех границ, что были установлены. Хотя, надо сказать, таких попыток и не предпринималось.

- Сейчас ситуация изменилась. Советы получили власть, но, похоже, не знают, как ею распорядиться. Это рецидив прошлого?

- Я не могу этого объяснить, поскольку многого не понимаю из того, что происходит теперь.

- Вы тоскуете по руководящей роли партии?

- Нет. Очевидно, что КПСС в скором времени полностью утратит свое влияние. Но социалистические идеи сами по себе неплохи, другое дело, что их не удалось реализовать. Пройдет достаточно большой срок, и к ним все равно вернутся.

- За что вас исключили из партии?

- Это довольно странная история, поскольку меня исключили через год после того, как я уже не работал первым секретарем. Сначала мне объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку за строительство дачи. Не хочу оправдываться, но я ее строил так же, как и все братчане. По правилам игры я должен был написать заявление с просьбой освободить меня от обязанностей первого секретаря горкома. Первый секретарь обкома КПСС, а им был Ситников, предложил мне другое место работы, но отказался и уехал на Богучаны работать простым экскаваторщиком. В бригаде меня приняли настороженно, но позже мы стали друзьями. Через год выговор с меня сняли, но тут вспыхнула закопыренская эпопея, и обо мне снова вспомнили. Приехал к нам инструктор и сказал, что поступила из КПК установка исключить меня из КПСС. За что и проголосовали.

- Вы пытались восстановиться?

- Да, я писал апелляцию к XXVII съезду КПСС. За несколько дней до его начала меня вызвал в обком Ситников и сказал: «Признай все, раскайся, и мы тебя восстановим». Я так и сделал. Однако на бюро тот же Ситников выступил против моего восстановления, сказав, что я ничего не понял. Конечно, я тяжело все это переживал, но потом решил: нужно себя найти и спокойно жить.

- А почему вы пошли именно в экскаваторщики?

- Просто подумал: ну, пойду я в клерки, какое удовлетворение от этого получу? Никакого. А вахтовая работа меня вполне устраивала. Неделю работаешь - неделю отдыхаешь. Больше стал бывать в семье, раньше такой роскоши не мог себе позволить. Стал даже домоседом. Может быть, до сих пор бы продолжал работать, да здоровье уже не то. Пришлось искать другое применение себе. Трудился в леспромхозе, в «Интуристе». А сейчас я постоянный представитель союза кооператоров Казахстана в Восточной Сибири и Красноярском крае. Эта организация объединяет почти шесть тысяч кооперативов.

- Неожиданный поворот судьбы. Из первых секретарей в экскаваторщики, а затем в кооператоры.

- Я произвел переоценку ценностей и теперь смотрю на вещи проще. У меня другая жизнь и я ею доволен.

Беседовал О. Августовский,

«Братское обозрение»