Я ВСЕГДА НАДЕЮСЬ НА ЛУЧШЕЕ!

Те из братчан, кто знаком с Александром Великотцким и его изделиями, узнают его работу при первом взгляде на мебель, которую он сделал. Удивительно талантливый мастер – резчик по дереву - Александр еще и удивительно чуткий и добрый человек. Всю жизнь он пытается сделать жизнь людей лучше и красивее. И его не останавливает, что многим это не надо, и многие даже отвергают его взгляд на мир. И продолжает делать свою удивительно красивую мебель.

- Мы с тобой несколько лет назад говорили о том, что резная мебель из дерева не очень востребована. Изменилось ли что-то на сегодня?

- Она и сейчас не востребована. По одной простой причине – люди не хотят за нее платить.

- Но ведь такая мебель – уникальна и ручной работы. Почему люди готовы покупать спальные гарнитуры ширпотреба за огромные деньги, и не готовы отдать эти же деньги за красивую мебель, которая есть только в единственном экземпляре?

- Люди не понимают разницы. И так и говорят: «Я лучше пойду в магазине куплю». Конечно, бывает обидно, но мне правильно сказали: «Ты не обижайся, такие люди – недалекие!». Им без разницы, за что отдавать деньги – за мебель из дерева или из опилок. Кроме того, я же работаю один, и мою мебель мало кто видит, а чтобы ее показать, нужны производственные мощности.

- А наши производственные фирмы по изготовлению мебели не интересуются твоей работой?

- Нет, они интересуются рабами. В чистом виде.

- Ты же сам говоришь, что люди не ценят, не замечают этого. Зачем тогда занимаешься резьбой и мебелью?

- А это, как говорится, наверное, наказание божье. Дан дар какой-то человеку: кто-то его реализовывает, кто-то – нет. Я решил свой дар реализовать полностью.

- Я вот все-таки не могу понять, почему человек покупает за сто тысяч спальный гарнитур в магазине из опилок, если он может за те же сто тысяч купить эксклюзивный гарнитур из массива дерева?

- Более того, мебель из опилок и не стоит столько! Но люди забыли о душе. Я был у одного знакомого в гостях, и мы разговорились на тему мебели. И он сказал: «Мне как-то без разницы, какая мебель». Я у него спросил: «У тебя машина какая?» - «Иномарка» - «Тебе машина нравится? Красивая?» - «Красивая» - «А жена у тебя красивая?» - «Ну, жена-то, конечно, красивая!» - «А как ты себя чувствуешь при такой машине, при такой жене – и такой мебели? Ты сам - красивый человек, а окружил себя такой мебелью…» А многие об этом не задумываются. Не только о душе не думают – даже о здоровье своем не думают, хотя просыпаются на такой мебели часто с головными болями. А же астматик – я сразу чувствую все это – фенол, формальдегид, которые при изготовлении такой мебели используются. А сейчас и детскую мебель начали выпускать из таких материалов…

- Но ведь свою-то квартиру ты так до ума и не довел: ни ремонт не доделал, ни мебель себе не смастерил?

- У меня просто нет человека, для которого я бы хотел это сделать, а для себя – не интересно. Мне же, как творческому человеку, муза нужна.

- Так а почему до сих пор ее нет – жены и музы?

- Некогда мне… Да и люди ставят сейчас все на деньги, и даже те, кто когда-то были нормальными людьми, сейчас тоже помешаны  на деньгах. И я перестал искать своего человека в этой глупой суете.

- Я знаю, что ты очень щедрый человек, и часто свои уникальные изделия просто так даришь окружающим тебя людям. И еще добровольно занимался каким-то обустройством в овраге возле Мемориала Славы…

- Я люблю видеть радость на лицах людей. Я стараюсь нести людям добро по мере своих сил, чтобы люди радовались. И мне хочется что-то оставить после себя в этом городе. Правда, не все замечают то хорошее, что делают для них другие. А в овраге – да, кое-то мы там сделали. Мы работали с моим другом Валерой в одном из коттеджей на Курчатовском заливе, и через овраг ездили на велосипедах на работу. И я предложил: «А давай, Валера, сделаем съезд в овраг удобным».  Все казалось просто – надо взять лопаты и разровнять. Но мы не знали, что нас там ждет… А ждали нас там бетон, арматура, сваи, все это пришлось пилить, резать, разбивать вручную… Но мы все равно это сделали. Конечно, были и такие, кто спрашивал нас: «Зачем вам это? Вам за это платят?» Я уже устал от таких вопросов. Хоть кто-то же должен в этом городе что-то делать для других бесплатно? Как ребята из училища, которые вместе с преподавателем там же сделали лестницу с перилами. И мы сделали нормальный съезд в овраг для велосипедистов и мам с колясками. Правда, в прошлом году нашу работу завалили, но в этом году – снова расчистили. А еще мы делали мостики по берегу моря через ручьи, которых там было много, пока там все не разровняли. Их, конечно, ломали, но мы делали снова. И там мы тоже решили срезать склон, чтобы на берег можно было пройти с колясками. Пока еще мы там не доделали, но обязательно доделаем!

- Большинство оценивает свою жизнь с точки зрения тех материальных благ, которые приобретены. Ты особенными материальными благами в свои 50 лет похвастаться не можешь…

- У меня есть желание творить и работать. Да, большинство людей измеряют результат желудком, кошельком, материальными ценностями… Но у меня, наверное, предназначение несколько иное, чем у большинства. Я часто делаю людям все даром, вплоть до того, что делал на продажу – и подарил. Не все эти подарки ценят, но я другим путем уже не пойду.

- У тебя нет семьи, ты не богат, твоя работа часто не востребована… И твой талант тебя больше мучает, чем радует… В чем твое счастье?

- Я счастлив тем, что все вокруг меня счастливы. Моя работа мне приносит счастье и моральное удовлетворение. Только материального удовлетворения не приносит… Но мне все равно хочется идти дальше, делать больше, делать лучше. Я тут недавно в интернете увидел замок Галкина – я был удивлен! Оказывается, он такой же немного чокнутый, как и я, только у нас с ним разные направления чокнутости. Я очень зауважал его: он сделал то, на что способны не многие – он оставил свой след в истории. Он взял – и сделал. И я горжусь, что есть такой современник, который может поставить не стандартный коттедж, а построить замок.

- У нас на Галачке тоже есть коттедж-замок, но его не видно ниоткуда, кроме как из окон окружающих коттеджей…

- Это большая ошибка того, кто его строил. Если ты строишь среди поселения что-то особенное, сногсшибательное, если ты хочешь удивить – то сумей удивить! Если ты уж делаешь что-то такое, то делай это продуманно. Скорее всего, там достаточно было сделать размер дома выше, чем окружающие дома.

- Мы с тобой не виделись и не так не общались лет восемь, и я сегодня слушаю тебя, и замечаю, что ты стал спокойнее относиться к тому, что люди не ценят красивое, уникальное и доброе, к их, если можно так выразиться, «быдловатости»…

- Я понял, что в одиночку мир не изменишь. Невозможно изменить мир в одиночку! Хотя, если самурай вышел в поле один – он все равно воин. Но у нас же не война, и не средневековье.

- Но ведь даже один человек способен изменить мир, пусть и не в больших масштабах…

- Я и пытаюсь что-то поменять в людском мировоззрении. Я уже не пытаюсь насытить рынок - я понимаю, что здесь я как раз не могу ничего сделать. Да и все-таки мы становимся мудрее с годами, и я понял, что если людям не надо – то ничего с этим не сделаешь. Но интересно, что бесплатно – всем до единого надо! Всем! Я это даже проверял. Я много читаю, в том числе и биографии знаменитых людей. И ни для кого же не секрет, что почти все художники жили почти в нищете. Редко у кого были покровители. Такие богатые, как архитектор Гауди, - это редкость, и у него покровителем была католическая церковь. Но когда его сбил трамвай – его никто не узнал. А я… я все равно  оставлю что-нибудь после себя.

- Почему ты, резчик по дереву, не занимаешься скульптурами?

- У меня нет времени освоить это, у меня рук не хватает. На сегодня мне, если честно, надо выжить. Каждый художник – выживает. Мне одна заказчица тут сказал: «Я заметила, что у нас нет мастеров по мебели. Они все поуехали-поуходили, где-то пристроились в других сферах. Я никого, кроме вас, не нашла».

- Раньше ты делал небольшие изделия из дерева: фигурки, вазочки… Сейчас этим занимаешься?

- Нет, мелкой работой я сейчас не занимаюсь. Мне мешают мысли о большем, о глобальном. Да и душу мне эта работа уже не согреет. Потому что времени тратится много, а о работе у нас принято судить по размерам. Я из тех, кто очень хотел бы изменить современную архитектуру, формы автомобилей и мебель. Но у меня пока ничего не получилось.

- Что чаще заказывают: мебель, рамы для зеркал, арки, двери или что-то еще?

- Арки часто заказывают. Не так давно исправлял недоделки в дверях. Когда ручное производство – ошибки случаются часто. И я помогал скрыть под украшением неточности и ошибки. Зеркалами тоже интересуются, но у меня рук не хватает. Я бы занялся пескоструйкой, глиной, керамикой, гипсовым литьем, фасады бы хотел делать, но я такой один, и меня на все это не хватает.

- Ты в разговоре затронул тему архитектуры. На твой взгляд, город Братск за последние годы стал красивее?

- Да, стал. И благодаря тому, что люди стали больше ездить, бывать в разных местах и странах, и стали привозить из этих поездок какие-то дизайнерские идеи. И дай Бог, чтобы таких людей было побольше, и чтобы не такого, что красота – это где-то там, а мы тут и так проживем. И мне очень понравился ответ одного из наших чиновников, когда ему в свое время показали убогий проект магазина «Эльдорадо»: «А почему вы у себя в Москве строите красиво, а здесь считаете ненужным это?» И тогда их проекты дважды отвергали, и правильно делали! Нельзя так относиться к людям из маленьких городов. И если вы что-то строите, то делайте это красиво и подобающе.

- Ты так и не нашел соратника?

- Где там! Доходит до смешного: в прошлом году директор дворца творчества предложила мне походить по школам и набрать группу школьников для обучения работе с деревом. Я обрадовался! Обошел несколько – 7 или 8 - школ. Говорил, что обучение будет стоить 150 рублей в месяц. И что ты думаешь? Ко мне пришел один ребенок. Один! Причем я говорил, что они – дети – умеют хорошо работать с компьютером, а я – с деревом, и мы объединим наши умения, и они смогут стать дизайнерами по мебели с документами, к тому же будут досконально знать, как это изготавливается, из каких материалов и прочее. И меня еще поразило, что везде девчонки оказывались заинтересованнее и активнее парней!  И мне приходилось объяснять девчонкам, что им нужно будет забыть про макияж и маникюр, что руки будут изрезаны и побиты, кожа на руках будет похожа на наждачку, будут болеть мышцы - это мужицкая работа, настоящая мужицкая работа! И ведь их ничего не пугает! А часто ощущение появлялось, что перед тобой в классе вообще сидят истуканы. А ведь я предлагал объединить современные и старинные технологии! А ведь я хотел разогнать, развить их фантазию. И когда пришел всего один человек – я был поражен! Это говорит о чем? Не о том, что дети не хотят – родителям это не надо! Я однажды в школе закрашивал фасад. Но я же могу просто так, как маляр, закрасить – мне же надо все это разрисовать, пусть и двумя оттенками одного цвета. И девочка одна остановилась и смотрела. Женщина у нее спрашивает: «Нравится?» - «Да, нравится!» - «Вот, учись!». А там рядом сидела другая женщина, и говорит: «Не надо, зачем тебе учиться? У тебя мама есть!» Я понял, что она – предпринимательница. Разве здравомыслящий человек может сказать при ребенке и ребенку такие слова? Это же словно иголку всадить в сердце ребенка. Ребенок не забудет этого никогда! И это сыграет свою роль с мамой- злую роль. Это говорит о том, насколько люди сейчас необразованны.

- Ну, вот: людям это не надо, а ты им это несешь и несешь… На что надеешься-то?

- Надеюсь на лучшее. Всегда! Даже история нам говорит о том, что всегда все люди надеялись только на лучшее. Они хотели что-то в этот мир привнести.

Ольга Артюхова