.: наши издания :.

Пыль на тропе Белого Хана Войны (Монголия, 2007 год)

Это было хоть и короткое, но очень необычное путешествие. И расскажу о нем не торопясь, как принято в тех местах, откуда вернулся. А был я в Монголии, на озере Хубсугул, где проходила историко-приключенческая игра «По следам Белого Хана Войны».

Принять участие в этой авантюре мог любой желающий, как впрочем, и в последующих, ведь это была первая игра из серии предстоящих. Организовали ее клуб семейных путешествий «Байкальское кочевье — Baikal nomad», иркутский клуб кладоискателей при газете «Золотодобытчик и кладоискатель» и официальное представительство австралийской компании «Минелаб». В числе активистов был и известный женский автоклуб «Байкальские амазонки». Словом, компания подбиралась предельно экстремальная.

Но, как часто бывает, первоначально заявленное число участников поредело ко дню отправления. 5 октября в 8 часов утра на КПП ГАИ, что в сторону Шелехова, собралось только пять автомобилей со своими экипажами. После часового ожидания выяснилось, что еще одна команда активно разыскивает свои документы и намерена догнать колонну по ходу, а две других уже выдвинулись к погранпереходу «Монды».

Стоит отметить, что все собравшиеся в этот путь оседлали внедорожники или полноприводные авто («Харриер», «Форестер», «Киа», «Эскудо», «Эстима») за единственным исключением, которым был я. Сомнения были, вытяну ли я этот маршрут на «Опель-Мериве», но воспоминания многолетней давности подсказывали, что до ближайшего монгольского населенного пункта Ханх дорога должна быть сносной, а там уж рукой подать до турбазы «Серебряный берег», которая должна была нас приютить.

Как обычно, трудности нас поджидали не там, где планировалось. Самым тяжелым оказался участок от районного поселка Кырен до границы, и вот почему. Когда мы собирались в путь, то по всем прогнозам на побережье Хубсугула должно было царить бабье лето. Часть путешественников снарядилась соответственно, да ладно, что лишнего свитерка не взяли, хуже, что автомобили не переобули. Чем дальше в Тункинскую долину вонзалась наша колонна, тем мрачнее было небо, мелкий дождь сначала перешел в снежок, а позже перерос в снегопад. Некоторые закрытые лесом участки дороги быстро покрылись гололедом, а за Мондами, когда пошли в гору, приходилось пробивать колею в снежной массе. Желание повернуть назад было очень сильным, но обратный путь с достигнутых высот на летней резине казался еще более опасным. Отступать было некуда, да и поздно. Но стоило нам втянуться на территорию пограничного перехода, как все сомнения отпали: обратной дороги нет, будь что будет!

 
Между снимками 200 километров пути.

Погранпереход, на котором мы оказались, работает пока только для граждан сопредельных стран, причем, жители Тункинской долины и монголы, проживающие в районе Ханха, могут перемещаться через границу без виз, нам же пришлось потратить по 50 долларов на человека за оформление визы в монгольском консульстве в Иркутске, а также заплатить на сопредельной стороне по 100 рублей с машины плюс еще несколько мелких сборов. Кстати, в этой части Монголии рубль ходит наравне с национальной валютой, и нам даже удалось сделать покупки в местном магазине, но об этом позже.

 
Граница с нашей и монгольской стороны.

Вернемся к границе. То ли мы прибыли к концу рабочего дня, то ли это обычная практика, но на российской стороне у нас никаких проблем не возникло: таможня и погранцы дали нам «добро». Немного сложней все оказалось у монголов. Основная заминка случилась у руководителя группы «Байкальские амазонки» Даримы. Она везла с собой металлоискатель, основное орудие предстоящей игры. Его изъяли, как запрещенное к ввозу в МНР. Попытки выручить технику ценой бутылки водки не увенчались успехом. По этому поводу Дарима пошутила, что видно: «Не тому дала». Самое забавное, что несколькими часами ранее переход пересекла головная машина представительства австралийской компании «Минелаб», в которой было около десятка таких приборов. И без проблем.

За пределами жиденького заборчика, который олицетворяет нерушимость российско-монгольской границы, нас ожидал директор базы «Серебряный берег» Михаил Донской, он был встревожен нашей задержкой и выдвинулся навстречу. Его попытка урегулировать пограничный спор также не увенчалась успехом, единственное, чего удалось добиться, так только обещания, что дорогостоящий прибор отдадут на обратном пути.

Наша небольшая колонна, ведомая М. Донским по грунтовке (кстати сказать, в этой части Монголии асфальт отсутствует как таковой), скатилась в степь. Спустя короткое время, мы вырулили к берегу Хубсугула, где и раскинулся экологический комплекс «Серебряный берег» — наш новый дом на три дня. Как я и ожидал, «Опель» меня не подвел.

Меж тем смеркалось, Хубсугул выглядел мрачно, как и все вокруг, и ничто не сулило нам веселья. Поставив транспорт на стоянку, мы разбрелись по местам нового обитания. Жить предстояло в юртах, и тех, кто не ведал, что это такое, обстоятельство это тревожило, но, как выяснилось, напрасно. Жилище кочевника выдерживает и сорокоградусные морозы, главное, чтобы огонь в очаге не погас. А за этим бдительно следил охранник и он же истопник, носящий звучное имя Хуяг.

Распихав вещички и убедившись, что в юртах не удастся замерзнуть, вся наша рать искателей приключений собралась в ресторане на обед, который плавно перерос в ужин с последующим братанием.

Душой вечера был хозяин «Серебряного берега» и его неутомимая жена. Как выяснилось чуть позже, М. Донской не чужой для братчан человек, он охотно вспоминал, что в дни своей молодости благоустраивал ул. Кирова, параллельно переживая какую-то сумасшедшую любовь. Как не забывает Михаил наш город, так и братчане его. На стенах ресторана можно было рассмотреть фото некоторых наших vip-персон, любящих зимнюю рыбалку на Хубсугуле.

Дружескую атмосферу среди участников экспедиции удалось создать довольно быстро, но все же все переживали, что из-за погодных катаклизмов не удастся ничего увидеть, кроме юрт. Всех успокоили хозяева, заявив, что завтра мы поедем на святое для монголов место и попросим духов озера даровать нам хорошую погоду. Место это называется обо.

Основная религия монголов — ламаизм — поздно пришла в страну и стала главенствовать где-то в XVI веке. Во времена Чингисхана процветал шаманизм, который не был отторгнут, а просто переосмыслен под новые реалии. По представлениям древних, на небе обитали высшие божества. Божество —Создатель Вечно Синее Небо — «духовное начало». Это реальность, у которой нет начала и нет конца. Вечно Синее Небо считалось мужским началом, дарующим жизнь и охраняющим человеческий род. Тэнгрии, высшие божества, олицетворяют различные природные явления. По представлениям шаманистов, на небе обитает 55 западных, добрых тэнгриев и 44 восточных, злых.

Шаманисты не имели специально построенных храмов. По шаманским традициям, обожествляя природу, люди стремились поддерживать баланс в природе и своими действиями не навредить ей. Природа была единым Божественным Храмом, к которому относились бережно: нельзя было рубить деревья у источника, передвигать камни, под которыми жили муравьи, мять траву, убивать животных больше, чем нужно для пропитания и т. д.

Места, где боги и духи проявили себя или где они действуют, выделяли особо как святое пространство. Этот обычай сохранился с глубокой древности. В таких местах — «контактной зоне» между мирами, сооружали обо.

В XVII-XVIII вв. многие шаманские святыни в Монголии и Бурятии были ламаизированы, и на них стали проводиться буддийские обряды. В соответствии с буддийской космологией изменился и внешний вид обо, из простой груды камней обо превращается в трехмерную мандалу, символизирующую гору Меру.

Главное обо на восточном побережье Хубсугула расположено на мысе у горы Модын-Бага-Шагнул-Ула, которая со стороны степи выглядит как взлетная площадка для инопланетян и находится всего в нескольких километрах от нашего лагеря. К нему можно подъехать на авто.

Ранним утром наш лагерь был разбужен топотом сотен копыт. Предусмотрительно огороженные юрты с двух сторон обтекали стада домашних животных, среди самых обычных: коров, коз, баранов — были и не совсем привычные, такие как овцебыки и яки. Их шеренги уходили за горизонт, оставляя за собой тонкую тропу и обильные остатки жизнедеятельности. Веками скот проходит этими дорогами, но на хорошо унавоженной земле ничего, кроме низкорослой травы так и не поднялось…

Быстро позавтракав, мы попрыгали в машины и привычным строем двинулись к обо. Где-то на середине пути ведущий встал. Как выяснилось, неслучайно: на отмели была видна стая белых птиц. Но близко к себе лебеди не подпустили.

И вот мы на вершине мыса. В Монголии, под влиянием космологии буддизма, вокруг главного обо сооружается 12 малых, символизирующих мировую гору и двенадцать островов вокруг нее. Так было и здесь. У подножия лежал камень с надписью, похоже, на древнемонгольском языке.

Местные считают необходимым на обо класть еду, так как духам, хоть они и бестелесные, постоянно требуется пища. Мы подносили белую пищу (молоко, рис, водку). Перед этим прошли очищение огнем, сжигая душистые травы. А после каждый повязал на малом обо, в соответствии со знаком Зодиака, специальный шарф.

К моменту возвращения в лагерь погода, которая с утра уже радовала, преобразилась еще больше. Выглянуло солнце, исчезли снежные наносы, открылась панорама озера. Словом, жизнь вернулась в кишлак и захотелось совершить какой-нибудь небольшой подвиг.

Итак, после того, как мы дружненько побурханили, погода на Хубсугуле исправилась. Случилось ли это вследствие наших усилий, либо по природным обстоятельствам — Бог весть. Как бы там ни было, вокруг все резко изменилось, и в лагере закипела бурная деятельность. Организаторы игры отправились осуществлять закладку клада и ставить метки на пути к нему, команды-участницы разрабатывали свою стратегию и тактику, ну а я решил навестить райцентр Ханх.

В последний раз я был здесь много лет назад, когда в составе небольшой команды из братчан и вихоревцев совершал мотоциклетный пробег Братск—Гоби—Братск (подробности в предыдущих публикациях). Именно здесь завершился наш монгольский участок пробега. Тогда мы были удивлены нетипичностью Ханха по сравнению с остальными поселениями МНР. Сейчас я знаю, почему он так разительно отличался от всего монгольского: потому, что городок построили русские купцы еще в 19-м веке. Здесь проходил зимний чайный путь. По замершему Хубсугулу везли в Иркутск китайский чай.

Как случилось, что российская территория отошла к сопредельной стороне, вероятно, историки могут объяснить, но неправильно это. Разве плохо было бы России, если бы сохранился выход к еще одному уникальному озеру или кто-то решил, что нам и Байкала хватит? Кстати, я заметил, что монгольская погранзастава с последнего моего посещения пододвинулась к российской на несколько километров, а на месте старой создали какую-то турбазу.

Итак, Ханх — поселок, основанный русскими. И это главная особенность. Все дома рубленые, в центре даже сохранились старинные купеческие. Монголы освоили необычный для себя стиль жизни, и те, кто побогаче, ставит окрест новые избы. Редко где во дворе можно обнаружить юрты, которые, похоже, используются только в летний период. В старой части Ханха, похоже, ничего не изменилось. По-прежнему к воде подгоняют яков, нагруженных канистрами и флягами. Черпаком (в основном, дети) набирают в них воду и гонят в поселок. Не у всех есть такие водовозы, так что многим приходится покупать воду.

Недалеко от пристани, куда мы очень давно ступили после того, как пересекли Хубсугул на пароме, открылся магазин, в понимании местных — супермаркет. Типичное сельпо. Можно купить конфеты, водку, кое-что из одежды, ну и сувениры. Симпатичным показался плюшевый верблюдик с колокольчиком, которого без торга продавец отдал за 300 рублей и даже сдачу набрал рублями. По нашим понятиям, недорого, но для монголов запредельно. Как удалось выяснить, средняя зарплата здесь колеблется в районе 700 рублей. Для сравнения: килограмм мяса стоит где-то 25 рублей.

Купить что-то более серьезное, чем славится Монголия, в Ханхе проблематично: ни знаменитых ковров, ни кожи, выделанной по немецкой технологии, в продаже нет. Возможно, все это имеется на противоположном берегу Хубсугула, куда из Улан-Батора следует основной поток иностранных туристов. Будем надеяться, что когда Монды откроют для перехода иностранных туристов, то и в Ханхе что-то изменится. Пока же русские, отправляясь сюда, везут все с собой, начиная от спиртного, кончая теплой одеждой. Кстати, о водке: провезти можно литр на человека, либо 2 литра пива. Но у всех выходит по-разному. Честно говоря, пьется здесь хорошо, но не особенно хочется. Часть своего запаса я привез назад.

Время позволяло, и я попробовал с пирса Ханха половить рыбу. Это было самое большое мое разочарование в нынешней Монголии. Дело в том, что в первое свое путешествие, ожидая паром в Хатгале, мы в паре с еще одним участником мотоциклетного пробега, практически голыми руками добыли метровых налимов и позже не знали, что с ними делать, поскольку монголы отказывались брать рыбу, а сами мы ее съесть не могли, как ни старались. В этот раз на мою супер-пупер удочку даже малек не чихнул. Местная пацанва с интересом следила за процессом, и, похоже, от безрезультативности его страдала больше меня. Сейчас монголы вроде стали есть рыбу, но делают это как-то несерьезно, поскольку не умеют ее готовить. Но хозяева «Серебряного берега» утверждают, что местные бонзы иногда просят устроить для них рыбные праздники в ресторане базы. Кстати, и у нас дня не проходило, чтобы мы не попробовали если не уху, то хариуса горячего копчения.

Меж тем день клонился к закату, но, как выяснилось, много чего еще предстояло. Вечером силами местных талантов был дан концерт. Под аккомпанемент двух оригинальных национальных инструментов и баяна ученики местной школы и обслуживающий персонал базы пели и плясали. Да, совсем забыл, в составе нашей экспедиции была съемочная группа НТВ из Иркутска, ребята рассчитывали снять новостной репортаж минуты на три. Но на участников концерта эта камера и софиты действовали необычайным способом: самодеятельные артисты старались изо всех сил произвести должное впечатление. Что и удалось. Концерт закончился исполнением песен сводным хором. Что пели? Гимн Бурятии и «Подмосковные вечера» (что вспомнили).

Для меня на этом приключения закончились, а для многих других еще нет. Еще сутки назад, во время посещения обо, всем желающим была предложена экскурсия к сильнейшему шаману этой части Хубсугула. Визит к этой женщине для многих затянулся до 2 часов ночи. Некоторые из участников эксперимента впали в прострацию от услышанного и увиденного. Кое-кто был всерьез огорчен новыми знаниями о себе и близких. Я благоразумно остался при своем.

Но на заре следующего дня все стояли в строю — предстояло пережить то, ради чего все и собрались на берегу Хубсугула.

Коротко расскажу, кто же такой Белый Хан Войны, в честь которого проводилась на берегах Хубсугула эта историческая игра. И не случайно. Я специально создавал интригу, с тем, чтобы сейчас раскрыть все карты. Как это ни удивительно, но звания Белый Хан Войны был удостоен не монгол времен Чингизхана, а русский офицер с немецкими корнями. Точнее говоря, барон Роберт-Николай-Максимилиан Унгерн фон Штернберг. Личность уникальнейшая. Попытаюсь, по возможности доступно рассказать о нем, возможно, повторюсь в некоторых деталях, о которых прежде уже рассказывал.

До революции типичнейшая и не самая блестящая офицерская карьера. В начале русско-японской войны 17-летний барон бросил учебу в Морском кадетском корпусе и поступил вольноопределяющимся в пехотный полк. За храбрость получил медаль «В память русско-японской войны» и звание ефрейтора. По окончании войны поступил в Павловское военное училище в Санкт-Петербурге, в 1908 г. выпустился в 1-й Аргунский полк Забайкальского казачьего войска в звании «хорунжий». В феврале 1910 г. Унгерн переведен в Амурский казачий полк командиром команды разведчиков. Участвовал в трех карательных экспедициях по подавлению бунтов в Якутии. Неоднократно дрался на дуэлях. В октябре 1912 г. произведен в сотники.

В 1913 году в Монголии вспыхивает освободительное движение. Не все знают, что некогда грозный монгольский народ находился под пятой иноземных захватчиков — китайцев. Унгерн вступает добровольцем в монгольскую освободительную армию, глубоко изучает буддизм, монгольские язык и культуру, сходится с виднейшими ламами.

С началом 1-й Мировой войны Унгерн возвращается в российскую армию. Он командует сотней в 1-м Нерчинском полку 10-й Уссурийской дивизии армии генерала Самсонова. Воюет храбро. Награжден пятью орденами.

В 1917 г. Временное Правительство поручило есаулу Семенову (однополчанину барона) сформировать добровольческие части из монгол и бурят. Так барон вновь оказался в Забайкалье.

Был ли барон одним из лидеров белого движения? Вероятно, только в той степени, что он боролся против красных. Основные его устремления лежали в иной плоскости — создание «Ордена военных буддистов», борьба с растлением Запада (упадком белой расы), восстановление монархий — в Монголии, Китае, России и, как конечная цель, создание Срединной Империи во главе с монгольским ханом. Некоторые из его идей, казалось бы, были рождены воспаленным сознанием. Но кто знает, как бы к ним относилось нынешнее поколение, если бы их удалось реализовать. А ведь все получилось на первом этапе.

Унгерн вступает в Монголию не как предводитель последнего отряда громимой красными армии, но как инкарнация «Бога Войны». Генерал подходит 3 февраля 1920 года к Урге, занятой китайцами и начинает атаку на превосходящие силы противника. Благодаря стремительной и отчаянной операции, в которой участвовал и сам Унгерн, удалось освободить Кутукту, живого Будду. После этого Азиатская конная дивизия барона (в которую входили две кавалерийские бригады, монгольский дивизион, отряд чахаров, тибетская сотня, отряд японских добровольцев, отряд китайских добровольцев, отдельная конно-пулеметная команда, артиллерийская батарея, транспортная автомобильная рота и авиаотряд из 5 аэропланов), вместе с монгольскими отрядами, присоединившимися к барону, напала на Ургу. Это была блестящая и чрезвычайно важная победа. Традиция и порядок в Монголии были восстановлены. Кутукту назначил барона абсолютным диктатором Монголии. Унгерн стал первым европейцем, который получил титул Хан Войны (Хан-Чян-Чун).

Возможно, история Монголии пошла бы по другому пути, если бы Унгерн ограничил свои амбиции приобретенными званиями и регалиями. Но Хан Войны почему-то решил идти не в Китай, где планировал восстанавливать династию Цинь, а вернуться в Забайкалье для борьбы с красными.

1921 год. Предательство. Унгерн схвачен. Командарм Блюхер встречается с ним, предлагая перейти на сторону большевиков. Барон отказывается. 15 сентября этого же года один из самых загадочных и одиозных вождей Гражданской войны расстрелян в г. Новониколаевске (ныне Новосибирск) по приговору сибирского ревтрибунала. Месторасположение могилы барона неизвестно.

Вот, собственно, усеченная до предела справка о том, кто такой Белый Хан Войны. По легенде предстоящей игры, барон, якобы, оставил на побережье Хубсугула золотой клад. Его, собственно, и нужно было разыскать.

Клад организаторы игры заранее заготовили. Представлял он из себя чашу с царскими монетами той поры. Разыскать его можно было, двигаясь по известному капитанам команд маршруту, в контрольных точках которого следовало металлоискателями обнаружить закладки. В конечном итоге, они и должны были привести к основному кладу.

С утра в лагере царил ажиотаж. У ворот толпились монгольские всадники, которые должны были стать проводниками. Команды же активно осваивали металлоискатели. Инструктор разрывалась между будущими участниками приключения, разъясняя им, что означают буковки и циферки на приборах, а так же звуковые сигналы. Наиболее рьяных успокаивала: с помощью прибора можно найти золото и на глубине 200 метров, при условии, что там его будет очень много.

Меж тем, начало игры все откладывалось — ждали начальника, по нашему, главу местной администрации. А он все не появлялся. Проводники затеяли борьбу между собой. Сначала шутейно, но, видя, что вокруг собираются зрители, начали отдаваться этому делу самозабвенно, демонстрируя вполне профессиональные броски. Неудивительно, что одним из самых знаменитых борцов сумо в Японии сегодня стал монгол. В Монголии, вообще, борьба — национальный вид спорта.

Много лет назад я был свидетелем того, как в Улан-Баторе в дни самого главного монгольского праздника, на стадионе собрались лучшие батыры страны и как беззаветно они бились между собой на глазах у многотысячной толпы понимающих зрителей.

Но вот перед строем разношерстных искателей приключений наконец-то появился самый главный местный начальник. Одет он был самобытно, а на широком поясе его блестели серебряные бляхи и специальные зацепы для сабли.

Сказал немного, но по делу, типа, приветствую…, надеюсь на дальнейшее…, вперед и ура! Вообще-то, в Монголии сейчас демократия, и потому немного в сторонке от нынешнего бонзы находился предыдущий. Одет он был не так живописно, зато вооружен винтовкой Мосина древнего года выпуска. Кстати, из этого орудия и был дан оглушительный старт игре.

Ребята и ломанулись, кто пехом, кто, оседлав невысокую лошадку, на поиски сокровищ. Вскоре, преодолев мелкую речушку, они скрылись в лесу…

Остальные обитатели лагеря в ожидании победителей занялись делом. Мы стали наблюдать за приготовлением монгольского национального блюда, которое называется хорог. Следует сказать, что Монголия одна из немногих стран, которая сохранила на большей части своей территории практически в нетронутом состоянии традиции национальной кухни. Кулинарные традиции здесь, с точки зрения цивилизованного человека, кровожадные и жестокие. А пища жирная, и ее много. Барашек, которого вы щелкнули своей мыльницей на радость деткам, через час будет дымиться в огромной миске посреди стола.

Впрочем, на базе «Серебряный берег» от такого кулинарного экстрима отказались после того, как впервые попробовали неадаптированную монгольскую еду. Сейчас тот же хорог готовят не полчаса, а полтора. Аборигены неодобрительно шутят: «Что, опять тушенку будем готовить».

А принцип приготовления блюда таков: разделанного барана закладывают в котел (сейчас во флягу) вперемешку с раскаленными булыжниками, крепко закрывают крышку и пускают с горы. У подножья хорог можно уже есть.

В российском исполнении почти все так же, но мясо маринованное, со специями и после катания по двору еще несколько часов доходит на слабом огне в специальных очагах. Да, внутрь фляги наливается водка. Много, и лучше местная, например, «Чингизхан».

Пока мы тут занимаемся кулинарией, искатели клада начали подтягиваться в лагерь. По внешнему виду было понятно, что кроме клада они нашли еще ящик со спиртным. Самые отчаянные, проделавшие путь в седлах, долго еще, раскорячившись, ходили по лагерю: не только лошадки у монголов особые, но и седла, не каждый в них долго просидит с непривычки.

Как бы то ни было, а нас ждет банкет по поводу удачно завершенной игры. Клад нашла команда «ТриА», состоящая из трех Андреев.

По утверждению очевидцев, они одними из последних прибыли к конечной точке поиска, но им первым удача улыбнулась. И в награду победителям вручили фирменный металлоискатель.

Все довольны и счастливы. Одни тем, что удалось экстремально отдохнуть, другие, что завтра они окажутся в своих теплых квартирах и горячих ваннах, подальше от всей этой дикости. А пока едим жирный хорог, запиваем его местным чаем (соль, молоко, зеленый чай) и водкой, слушаем рассказы участников игры о пережитом и грандиозных планах на будущее…

Тяжело ты, утро после банкета. Спозаранку у меня еще жива надежда на то, что к исходу дня я с этого дикого берега попаду в Братск. И бросился бы в путь, да держат товарищи по приключению — виза-то групповая. Только к обеду наша колонна покидает лагерь.

Уедем мы, и «Серебряный берег» законсервируют до тех пор, пока не станет лед на Хубсугуле. К Новому году сюда подтянутся любители зимней рыбалки, и у них закипит своя жизнь.

Перед отъездом договорился с ребятами, что меня пустят вперед на границе — все тешил себя надеждой, что бросок на Братск будет неудержим. Пропускные пункты по обе стороны прошел на удивление быстро. Полагаю, что на монгольской стороне помогли закупки верблюжьих носков у местных таможенников. Волновался, в каком состоянии участок от погранперехода до Монд, если бы оказался гололед или накат, то тяжко бы пришлось на крутых спусках на летней резине…К счастью, за выходные снег практически стаял, и я втопил педаль газа!

Выяснилось, что дорога от Монд до Иркутска просто семечки, по сравнению с тем, что ждало в областном центре: просто сумасшедшая многочасовая пробка. Кстати сказать, по Иркутску с каждым месяцем все тяжелее передвигаться на автомобиле, возможно, это еще не Москва, но что-то близкое к тому. Впрочем, это совсем другая тема.

Ну, а дома я оказался только на следующий день.

2007 год

Олег Августовский, фото автора


.: Всё для вас :.
   
©, 2014, Press*Men

SSL