ЧУМ ШАМАНОВ ИЗ РОДА СЫЧЁГИР

Недавно наша редакция получила по электронной почте статью Юрия Клиценко о братском краеведе Геннадий Уткине. Публикация хоть и носила научный характер, но содержала интересные факты, касающиеся нашей общей истории. Мы уже были готовы опубликовать этот труд, но задались вопросом: а где сейчас находится герой статьи. Как выяснилось, Геннадий Уткин, хоть и на пенсии, но продолжает поддерживать в порядке свое детище – эвенкийский сектор в этнографическом музее «Ангарская деревня». Тогда и возникла идея: а почему бы не встретиться с Г. Уткиным? И мы пригласили его к нам в редакцию.

- Расскажите немного о себе. Как вы попали в Братск?

- В Братск я приехал из Катанского района, где работал секретарем райкома комсомола. К тому времени все родные жили уже здесь, а в 1972 году решил переехать и я. Очутившись в Братске, устроился в городской музей научным сотрудником.

- Почему пошли именно в музей?

- Потому что у меня уже был опыт в краеведении. Еще в 1964 году начал проводить с учащимися ербогаченской школы этнографические экспедиции. Сплавлялся по Угрюм-реке, ходил по тайге. Когда узнал, что в Братске собираются построить музей под открытым небом и там будет «зона коренного населения», сразу решил принять в этом участие. Все-таки я прожил среди эвенков большую часть моей жизни и знаю все их обычаи, традиции – у меня прадед из коренного населения.

- Это вы воссоздали в «Ангарской деревне» шаманский чум?

- Да. И нужно сказать, что было достаточно сложно найти прототип. Местонахождения шаманского чума считается секретным, даже для самих эвенков. Им запрещено к нему подходить. Считается, что если человек побывал возле шаманского чума или показал его кому-то, то потом его накажут духи… Тем не менее, мне удалось выяснить, где находится чум одного из самых сильных шаманов из рода Сычёгира. На место я добрался с помощью одного местного жителя по фамилии Каплин. Долго он меня водил по тайге через мари и буреломы и, наконец, вывел в сосновый бор, где и находилось культовое сооружение. Уже на обратном пути я понял, что проводник кружил, чтобы я точного места не заприметил. Назад мы добирались в несколько раз быстрее. Ну а мне, человеку знакомому с тайгой с детства, запомнить проделанный путь было несложно.

Итак, прибыв на место, я сделал необходимые обмеры и зарисовки всех фигур, указал их местонахождение. Позже по ним сделал реконструкцию культового сооружения в эвенкийской зоне музея «Ангарская деревня». Чуть позже была проведена реконструкция еще одного шаманского чума, в котором проводила камлания шаманка Марина Будиляк в 20-е годы XX века. Кстати, Марина была из рода ангарских тунгусов – Ятоил.

- Наказали ли вас духи за то, что вы сделали?

- Похоже, да. После возвращения в стойбище с того заброшенного шаманского чума, у меня на кинокамере засветилась пленка с ценными записями.

- А встречались ли вы с самими шаманами?

- Я встречался с теми, кто был участником камланий. А последний  тунгусский шаман в Катангском районе умер в 1986 году. Дело в том, что в 30-x годах прошлого века одновременно с кулаками начали бороться и с шаманизмом. Камлающих стало гораздо меньше. Те, кто обладали знаниями, старались их не демонстрировать, и, уж тем более, не передавать кому-нибудь. Так они и были утеряны, в отличие от материальных памятников.

- А как же быть с теми, кто сегодня называет себя шаманом?

- Ненастоящие они. Я называю их «духовной мафией». Они способны лишь дурить народ.

- Тунгусы ведь были крещеными. Почему они сохраняли веру в шаманов, а не бога?

- Когда пришли русские, часть тунгусов они крестили. Это проделывали, кстати, нередко не только представители церкви, но и купцы. Впрочем, тунгусы принимали православие лишь для вида, они продолжали придерживаться своей веры. Крестики и иконки же хранили в дальнем углу. Но при этом и ими дорожили. Помню, в одном селе у эвенкийки приобрел короб для рукодельницы, а на следующий день приходит ко мне хозяйка, берет и вынимает из потаенного отделения серебряный крестик, и говорит: «Только сегодня вспомнила, куда спрятала».

- Вы столько времени занимались работой, которая мало кого в те времена интересовала. У вас есть какие-нибудь научные труды?

- У меня вышли две книги: «Земля Братская, далекая и загадочная» и «Сказание о земле Катангской». Большей частью они посвящены коренному населению. Материалы были взяты не только из архивов. Я побывал во всех стойбищах и населенных пунктах, где живут эвенки таежной Катанги и потомки ангарских тунгусов. Также есть ряд научных публикаций о духовной культуре эвенков, напечатано несколько исторических очерков.

- Почему же эвенки ушли из наших мест?

- Уход эвенков с территории среднего Приангарья начался во второй половине XIX века. Ушли они под давлением русских, также как и буряты. Был слишком большой нажим. Во-первых, обдираловка со стороны купечества. Во-вторых, они постоянно подвергались грабежу и насилию со стороны служивых людей и приангарских крестьян, которые захватывали их охотничьи угодья. В результате зверя стало меньше – охотничий промысел уже не приносил хорошей добычи. Вот и ушли… Большая часть эвенков переселилась на Подкаменную и Нижнюю Тунгуски. Сейчас же осталось лишь небольшое количество обрусевших тунгусов.

- Скажите, сейчас, приходя на экскурсию в эвенкийский сектор «Ангарской деревни», посетители видят именно то, что сопровождало жизнь этого народа?

- Конечно, в эвенкийском секторе в виде новодела представлены все виды жилищ, хозяйственных построек и культовых сооружений эвенков. Все размеры воспроизведены на основе обмеров, зарисовок и фотофиксации.

- Я видел лицо, вырезанное на стволе дерева. Что оно означает?

- Когда умирал шаман, эвенки вырезали его личину на стволе живой лиственницы. Это место они считали священным. Бывая на нем, они оставляли кусочки материи, шкурки зверей, гильзы или табак.

Вопросы задавал Олег Августовский,

фото автора