БРАТСКАЯ МОДЕЛЬ КАПИТАЛИЗМА

ОТ РЕДАКЦИИ. В канун годовщины города мы перелистали публикации, связанные с Братском. Увы, их становится с каждым годом все меньше, и все больше в них содержится фантастической составляющей. В числе других попалась на глаза статья Д. Шушарина, московского журналиста, сейчас более известного как интернет-обозревателя. Судя по тексту, он побывал в нашем городе во времена мэрства А. Петрунько. Его визит в составе группы журналистов был связан с изучением опыта борьбы с наркоманией. Но интересен не этот аспект, а общее впечатление от Братска. Публикуется в сокращении.

Братск, получивший всесоюзную известность в годы хрущевской «оттепели», теперь называют городом непуганых пешеходов. И заброшенных коттеджей.

В аэропорту захотелось мне чаю. Буфетчица взяла пачку и стала сыпать заварку в стакан со словами: «Вы скажите, когда остановиться». До сих пор с таким щедрым сервисом я сталкивался только в средиземноморье. Но это нравы южные. А в Сибири, если принимать на веру всю ту чернуху, к которой сводится описание жизни страны вне Москвы, должны были обслужить меня совсем по-другому.

Впрочем, чернухе этой я никогда не верил, а перед поездкой ознакомился с весьма грамотным сайтом города Братска (www.bratsk-city.ru), содержание которого позволяет составить впечатление о городе, имеющем не только собственную историю, но и собственную легенду.

Место это славное. Для тех, кто интересуется историей совсем древней, оно связано с археологическими открытиями академика Алексея Окладникова, относящимися к каменному веку. А братский острог возник в 17-м столетии как укрепление на русском фронтире - землях, где казаки находились в постоянном военном и торговом контакте с аборигенами, коими являлись эвенки, именовавшиеся тогда тунгусами. Зиму 1656-1657 года в этом остроге провел протопоп Аввакум, описавший, как его там истязали. Занимались этим, естественно, казаки. Последний случай телесных наказаний в городе зафиксирован в 1991 году, когда лица, также именовавшие себя казаками, выпороли одного из своих за попытку изнасилования. И выпоротый, и поровшие были работниками одного из охранных предприятий.

Через сто с лишним лет после Аввакума в Братском остроге побывал Александр Радищев, также оставивший о сем воспоминания.

Впрочем, не надо думать, что у этих мест есть только тюремно-ссыльная история. О свободолюбии братчан свидетельствует то, что последнее крестьянское восстание, именуемое почему-то кулацким, было подавлено в братском районе только в 1933 году.

Братску повезло в том отношении, что он в отличие от соседнего (ну, соседство в Восточной Сибири, понятное дело, порой бывает на расстоянии, близком к тому, что отделяет Москву от Петербурга) Тайшета не приобрел славу одного из центров Гулага.

Репутацию разных мест в прошлом веке в России определяла литература. И если Колымский край удостоился рассказов Варлама Шаламова, то литературный миф о Братске навсегда связан с Евтушенко и его «Братской ГЭС». А поскольку раньше него перекрытие ангары воспел Твардовский в поэме, удостоенной Ленинской, а не Сталинской премии, Братск навсегда связан в русском историческом сознании с хрущевской оттепелью, тем более что Никита Сергеевич собственной рукой запустил вырабатываемый станцией электрический ток по сетям.

Между тем принципиальное решение о строительстве электростанции было принято еще в 1947 году, так что, как и на строительстве Волжской ГЭС, поглотившем в буквальном смысле слова тысячи, если не десятки тысяч человеческих жизней, в Братске могла возникнуть огромная лагерная зона. Но времена переменились: в 1955 году вместо зоны появилась всесоюзная ударная комсомольская стройка, воспетая Пахмутовой и Кобзоном. И теперь имена наиболее прославившихся строителей можно прочитать на памятной доске, существующей на Братской ГЭС. Там строительство принято называть «гражданским подвигом».

Экологические последствия затопления водами Братского водохранилища лесов и плодородных земель печальны, а экономическая целесообразность - это вообще категория, чуждая социализму. Братская ГЭС - памятник тоталитарного храмостроительства. И вот теперь по всей стране сакральные сооружения прежнего времени перестраиваются для хозяйственных нужд.

Один из специалистов БрАЗа - братского алюминиевого завода, причем из числа старых работников, прямо назвал комбинат наследием социализма, имея в виду прежде всего технологические характеристики предприятия. Строительство во второй половине 60-х годов этого завода в тайге, вдали от сырьевой базы, имело только одно объяснение - Братской ГЭС требовался потребитель. Как объяснили на БрАЗе, сейчас две трети энергии, вырабатываемой электростанцией, расходуется именно алюминщиками.

БрАЗ, понятное дело, является частью «Русского алюминия», крупнейшей трансрегиональной компании России. Работают на заводе 10,5 тыс. братчан.

В Братске нет особых налоговых проблем, да и вообще в масштабах области это город-донор. Что же касается целевых программ, то в последнее время наибольшее внимание власть уделяет наркомании. Собственно, поводом для поездки туда группы московских журналистов было желание мэра Братска Александра Петрунько (бывшего директора Братской ГЭС) познакомить прессу с тем, как в городе борются с распространением наркотиков.

Мэр скептически относится к эффективности работы милиции, да и само милицейское руководство отдает себе отчет в ограниченности собственных возможностей.

Город стареет, безработица постоянно снижается, ввоз рабочей силы в Братск вряд ли возможен. Есть еще, конечно, и мощная пиаровская составляющая этой борьбы, но хочется думать, что предприниматели руководствуются более долгосрочными планами, причем не только в том, что касается наркомании.

Другое дело, что в Братске, как и во всей России, социальную политику понимают, прежде всего, как помощь незащищенным слоям населения, а не как содействие людям в обретении экономической самостоятельности. На вопрос о состоянии дел в малом бизнесе мэр Петрунько сказал, что, конечно, все пути открыты, но… Сдается мне, что местной власти появление самостоятельного среднего слоя в таких городах, как Братск, не очень нужно. Градообразующее предприятие, даже если оно и не содержит более социалку, все-таки поддерживает социальное равновесие, хотя бы предоставляя рабочие места и зарплату, на которую могут существовать неработающие члены семей. Электоральный процесс при таком положении дел гораздо более управляем, чем при существовании слоя независимых людей.

Дмитрий Шушарин,

http://shusharin.livejournal.com,

фото из архива ИА «Пресс*Мен»