ОСКОЛОК ТАЕЖНОЙ АТЛАНТИДЫ

Стояла поздняя осень 1985 года. Как по заказу, в ночь на субботу небо затянулось плотными тучами, и пошел снег. До рассвета он накрыл землю белым пушистым покрывалом. Для любого охотника первый снег – самый желанный праздник. Еще затемно, подчиняясь древнему охотничьему инстинкту, я вышел в тайгу. На девственной зимней пороше легко читались первые следы зверей и птиц. Пересекая небольшой сосновый бор, я увидел наброды колонка, который, судя по следу, пробежал тут совсем недавно. Долго водил он меня, показывая свои охотничьи угодья, пока его след не скрылся в завале бурелома и не появился затем на каменной кладке.

Она представляла собой остов разрушенного здания размером примерно 5х10 метров, сложенного из диабазового камня. Внутри строения стояли лиственные и хвойные деревья; некоторые уже успели состариться и, падая, добавили разрушения этим странным сооружениям. Обойдя стороной остатки древнего поселения, я продолжил преследовать свою добычу. Охота в этот день была удачной, к вечеру в моем походном рюкзаке лежали колонок и два рябчика.

Помня о своей осенней находке, я с нетерпением ожидал весеннего тепла, чтобы отправиться к обнаруженному таежному строению. По еще непросохшей лесной дороге я двинулся в свою первую экспедицию, имея в снаряжении фотоаппарат и штыковую лопату. На месте старинного поселения обнаружились остатки 11 строений, разделенных на две группы. Некоторые кладки были выполнены с подбором камней определенного размера до высоты 3 метров и скрепленных раствором (поэтому менее разрушенные). Другие же сделаны из камней разной формы с добавлением глины. Из-за того, что почва еще слабо оттаяла, раскопки были малорезультативными. Труд мой увенчался лишь находкой битого кирпича, остатков глиняной посуды да изрядно заржавевшим топором.

Сделав несколько снимков, я направился в обратный путь. Всю дорогу до дома обдумывал увиденное. Меня мучили вопросы: когда, кем и с какой целью все это было построено? Некоторые ответы нашлись чуть позже из скудных литературных источников по краеведению. Оказалось, что в 1842 г. крестьянин деревни Долоновка Герасим Попов обнаружил недалеко от своей деревни залежи железной руды. Это была уже не первая находка железа в районе села Братского. Раньше жители Братской волости пытались выплавлять металл и даже вполне успешно. Например, на построенной кузнецом Сутырином из деревни Шаманской небольшой печи получалось до 5 пудов железа в год. Но из-за плохого сырья металл получался очень низкого качества.

А руда, найденная Поповым, и послужила причиной строительства в 1845 г. на р. Долоновка железоделательного завода, который уже в 1847 г. дал первую плавку. Вероятно, заброшенное поселение было подсобным производством Николаевского завода, на котором изготавливали кирпичи для доменных печей (позже через километр обнаружился небольшой глиняный карьер), вероятно, здесь делали формы для отливок или производили пробные плавки руды. Возможно, в каменных строениях располагались технические помещения, а рабочие (в основном ссыльнокаторжные) жили в деревянных бараках. Подневольные добывали руду, готовили древесный уголь. По некоторым сведениям, к 1856 г. на 14 мастеров приходилось 448 каторжников. Из-за тяжелых условий труда и быта «текучесть кадров» была огромной. За 3 недели апреля 1957 г. из Николаевского завода убежало 95 человек, поймали только двоих. О каторжном характере поселения говорят и находки: дверная и оконная рамы, выполненные путем отливки из чугуна. Они имеют отверстия для крепления к бревенчатым стенам и снабжены прочными боковыми запорами. Вероятно, что такими же прочными были окна и двери, но они, к сожалению, не сохранились. Воду для первой группы строений брали из небольшого ручья (туда до сих пор ведет хорошо заметная тропа), а для второй группы, расположенной на 500 м выше вдоль хребта Тырги, - из колодца. Он был обнаружен на следующий год, имел хорошо сохранившийся сруб, хотя верхняя часть заросла мхом и была завалена упавшим деревом. При осмотре участка леса между двумя группами строений я нашел несколько продолговатых провалов земли около 1,5-2 м в длину. Скорее всего, это часть каторжанского кладбища, где захоронены невольники, нашедшие свой последний приют под кронами вековых деревьев.

Преодолев широкий распадок, примерно в полутора километрах от поселения я наткнулся на остатки обнесенных невысоким земляным валом шахт с выбракованным (недогоревшим) древесным углем. Для заготовки и производства древесного угля Николаевскому заводу было выделено 44800 десятин таежных угодий, расположенных вблизи предприятия. Обнаруженные шахты могли использоваться до 1850 г., так как с этого времени завод перешел на использование каменного угля, завозимого (около 30 тыс. пудов) из Черемхово Иркутской губернии. Сам Николаевский завод за свою без малого 80-летнюю историю знал и взлеты и падения. Он производил пароходы и домашнюю утварь, рельсы и паровые машины, локомобили и лесопилки. Награждался на промышленных выставках и терпел финансовую нужду. Первый раз он прекратил работу 7 мая 1899 г. Восстановленный в 1915 г., проработал до революции 1917 г. Советская влать пыталась реанимировать производство, но была вынуждена в июле 1923 г. закрыть завод.

Глядя на массивные строения позапрошлого века, поражаешься: какого труда стоило в нехоженой тайге собрать подходящие для кладки камни, доставить их к месту строительства и возвести стены, оставшиеся как память тех далеких времен. Это заброшенное поселение – осколок «затопленной Атлантиды», Николаевского железоделательного завода, навсегда похороненного под толщами воды Братского водохранилища.

Николай Санников,

фото из архива автора